Загадочное дело Джека-Попрыгунчика
Шрифт:
В Индии он видел немало явлений, которые бросали вызов рационалистическому мышлению. Бёртон верил, что люди обладают «силой души», которая может расширить спектр их чувств и вывести их далеко за пределы зрения, слуха или осязания. Но может ли эта сила, — спрашивал он себя, — преодолеть границы времени? Что если Джек-Попрыгунчик — самый настоящий ясновидящий? Если это так, то он, скорее всего, слишком много времени проводит в будущем, поскольку его знания о настоящем довольно скудны. Например, он выразил удивление, когда Бёртон рассказал ему,
«Я историк! — заявил он. — Я точно знаю, когда что случилось. Это было в 1864 году, а не 1861-м!»
Случилось. Для него это прошедшее время, хотя он говорил о 1864-м, до которого еще три года.
Очень странно.
Как еще объяснить противоречия в восприятии времени Джеком? Тем, что он не от мира сего? Загадочное существо дважды исчезало прямо на глазах у Бёртона, а в далеком 1840 году проделало то же самое под пристальным наблюдением детектива Траунса. Очевидно, простой смертный на такие действия не способен.
А странный характер Джека, переменчивый внешний вид, способность находиться в двух местах одновременно, неподверженность возрастным изменениям? Все это говорит о том, что он — сверхъестественное существо, живущее за пределами нашего времени и пространства. Да, похоже, первое впечатление Бёртона было самым правильным: Джек — это вырвавшийся из бутылки джинни. Демон. Злобный дух. Моко, конголезский бог предсказаний.
Королевский агент вышел из состояния медитации, сделав два основных вывода. Во-первых, на данный момент следует считать Попрыгунчика одним существом, а не двумя или более. Во-вторых, именно Время является ключевым элементом к пониманию феномена Джека.
Он встал и растер онемевшую шею. Как всегда, сосредоточившись на решении одной проблемы, он забыл обо всех остальных, и, хотя после разговора с Изабель душа его еще болела, он не был обездвижен депрессией, как иногда случалось в прошлом. Напротив, он мыслил на удивление позитивно.
Восемь часов.
Бёртон подошел к окну и выглянул на Монтегю-плейс. Смог превратился в мокрый туман, пронизанный светлыми ореолами вокруг газовых ламп. Обычная суматоха и толкотня вернулись на улицы Лондона: грохочущие паросипеды, хрипящие паролошади, старомодные экипажи, запряженные обычными лошадями, фургоны для перевозки мебели и, конечно, бурлящая масса людей.
Раньше, глядя на все это, Бёртон тосковал по широким просторам арабских пустынь. В этот вечер, однако, Лондон показался ему необычайно уютным, почти по-домашнему близким. Он никогда не чувствовал такого прежде. Лондон всегда казался ему чужим, душным, давящим.
«Я меняюсь, — подумал он. — Я едва узнаю сам себя».
Его внимание привлекла вспышка красного света: из кэба вышел Суинберн. Появление его сопровождалось сильным криком — он ругался с кэбменом из-за платы. У Суинберна была идея-фикс: он считал, что проезд из одного места в Лондоне до любого другого стоит шиллинг, и точка, а потому
Суинберн пересек улицу, подпрыгивая и пританцовывая на каждом шагу, и позвонил в дверной колокольчик.
«Все пользуются колокольчиком, — поймал себя на мысли Бёртон, — кроме полицейских. Те стучат».
Через минуту он услышал голос миссис Энджелл, приветствие Алджернона, его шаги на лестнице и стаккато, выбиваемое тростью на двери комнаты.
Бёртон отвернулся от окна и закричал:
— Входи, Алджи!
Суинберн впорхнул и с порога объявил:
— Слава в вышних Человеку! Ибо миром правит он.
— И что же вызвало столь торжественное заявление? — поинтересовался Бёртон.
— Я видел один из новейших винтокораблей! Он огромный! Мы стали настолько всесильны и подобны богам, что заставили скользить по воздуху тонны металла! Даю голову на отсечение! Ого, у тебя новые шрамы! Что, опять Джек? Я видел в вечернем выпуске, что утром он напал на девушку.
— Винтокорабль? Как он выглядит? Я его еще не видел.
Суинберн бросился в кресло и перекинул ногу через ручку. Водрузил цилиндр на конец трости и заставил его крутиться.
— Обширная платформа, Ричард, плоская и овальная; из кромки выходит множество горизонтальных брусьев, а от их концов поднимаются вертикальные мачты, на верхушках которых вращаются большие лопасти, да так быстро, что видишь только размытый круг. Эта штука оставляет за собой чудовищную струю пара. Так Джек опять побил тебя?
— Возможно, он летел в Индию, — невпопад обронил Бёртон.
— Да, похоже. Но послушай: на его киле был лозунг огромными буквами!
— Какой?
«Гражданин! Вступай в Общество друзей военно-воздушных сил! Помоги построить еще больше таких кораблей!»
Бёртон поднял бровь.
— Технологисты определенно поднимаются в общественном мнении. Похоже, у них большое будущее.
— Ну еще бы! — с энтузиазмом воскликнул Суинберн. — Мне кажется, этот винтокорабль может обогнуть земной шар без единой посадки! А теперь расскажи мне о драке.
— Меня удивляет твоя радость, — скептически заметил Бёртон, не обращая внимания на последние слова Суинберна. — Я думал, либертины категорически против таких машин. Ты же знаешь, что их будут использовать, чтобы завоевать так называемых варваров.
— Это да, — безмятежно согласился Суинберн. — Но нельзя не поразиться летящему металлическому кораблю! «Не мечтами, но кровью и сталью, мы, отчизна, тебя создали!» — продекламировал он. — Кстати, старина, ты не ответил мне. Откуда у тебя новые раны?
— А, это… — неохотно сказал Бёртон. — Пару раз упал. Сначала на меня напали вервольфы, а потом, спустя несколько часов, Джек-Попрыгунчик сдернул мой винтостул с неба, и мне пришлось проламываться через верхушки деревьев.