Заговор двух сердец
Шрифт:
— Он в порядке, мэм. Не беспокойтесь, с ним ничего страшного не случилось. Он поправится. Мы отнесли его в вашу комнату.
Она не стала задавать вопросов, а бросилась наверх, в спальню, где увидела Жозефину, прикладывающую холодные компрессы к лицу Вилли. Он сидел на краю постели, компресс закрывал его зрячий глаз, но он услышал ее раньше, чем она успела заговорить, и сказал:
— Не волнуйся, не волнуйся, ничего страшного.
— О, Господи! — Тилли приподняла компресс и взглянула на огромный синяк под глазом и разбитую губу,
— Надо позвать доктора.
— Я уже послала за ним. — Тилли взглянула на Жозефину, которая сурово добавила: — А тебе надо заявить в полицию.
— Не нужен нам ни доктор… ни полиция. — Они обе повернулись к Вилли. — Оставьте меня одного, все будет в порядке.
— Тебя нельзя одного оставить, — отрезала Тилли. — Ты хоть представляешь, что он сделал с твоим лицом?
— Ну, что бы он ни сделал, хуже, чем было, не будет. Верно?
Это были первые горькие слова, сорвавшиеся с его губ. Вилли всегда принимал свою слепоту, как должное. Он был смиренен по натуре. Теперь это, похоже, в прошлом. Недавно Тилли заметила, что сын изменился, стал жестче. Началось все со ссоры с Жозефиной.
Наступила тишина, только капли воды стучали, падая в миску, над которой Жозефина отжимала марлю. Приложив компресс к лицу Вилли, девушка сказала:
— Теперь ты должен понять, что если хочешь остаться в живых, тебе лучше выбросить из головы все планы, которые ты вынашиваешь относительно дочки этого джентльмена.
Он так неожиданно ловко сдернул компресс с лица, что Жозефина едва не упала, а затем воскликнул:
— Ни он, ни кто другой не помешает мне встречаться с Норин и… — Вилли нашел глазами мать, — жениться на ней.
Опять наступила тишина, потом Жозефина отвернулась и с горечью сказала:
— Надеюсь, ты проживешь достаточно долго, чтобы это осуществить.
Когда дверь за ней захлопнулась, Тилли выжала очередной компресс и закрыла им страшный синяк на лице сына.
— Что с ней такое творится в последнее время? — спросил он.
Его мать могла бы ответить: «Если ты не понимаешь, то на самом деле слеп. Почему ты не чувствуешь, что девушка, к которой ты относился как к сестре, любит тебя?» Потом она могла бы добавить: «И куда сильнее, чем дочка Симона Бентвуда». Но разве она могла сравнивать? Она только знала, что из-за нее сын в смертельной опасности.
Раздался стук в дверь. Тилли повернула голову и крикнула:
— Войдите. — Дверь открыл Биддл, но вошел Стив, и Тилли сразу бросилась в глаза разница между двумя мужчинами — Стив в запачканной угольной пылью одежде, а Биддл в сине-серой, хорошо подогнанной форме.
— Как ты? — Стив остановился рядом с Вилли, и тот, приподняв голову, спросил:
— А как это выглядит?
— Довольно скверно.
— Ну и ощущения такие же.
— С этим типом надо что-то делать. — Стив вопросительно взглянул на Тилли, и она коротко бросила:
— Что?
— Я не хочу обращаться в полицию, Стив. — Вилли попытался
— Ладно, можно еще подождать. Но если Симон на самом деле рассчитывает запугать тебя до смерти — он на этом не остановится. У тебя ведь есть друзья? Например, Фил Споук и Нед. Если дело опять дойдет до драки, от них так просто не отмахнешься.
— Нет, я не хочу.
— Нет? Подумай как следует. Одного не понимаю, как он тебя достал? Ведь ты мог любым захватом уложить его на спину. Он хоть и крупный, но рыхлый — ты легко бы с ним справился.
— Я не хотел его трогать.
Стив глубоко вздохнул и сказал:
— Понимаю. Кстати, глядя на твое лицо, я подумал, что до прихода врача неплохо бы приложить к нему кусок сырого мяса.
— Мясо! В голову не пришло, сейчас принесу. — Тилли почти выбежала из комнаты.
Стив сел на край кровати рядом с Вилли и уже совсем другим тоном предупредил:
— Ты поостерегись, парень, пока он жив, он тебе своей дочери не отдаст.
— Но почему? Почему, Стив? Все из-за той глупости, которая произошла много лет назад?
— Глупости? Ну, я бы так не сказал. Что бы ты сделал, если бы я вдруг появился и увел у тебя из-под носа твою девушку, а потом ты был бы вынужден наблюдать, как она счастливо живет с другим?
— Но все было так давно, и он был на много старше мамы. Нет, не понимаю.
Стив коротко хохотнул.
— Не понимаешь? Столько лет знаешь свою мать и не понимаешь, какую власть она имеет над мужчинами?
Вилли опустил голову и тихо прошептал:
— Меня коробит при мысли о том, сколько мужчин у нее было.
— Ну, это ты зря, парень. Все дело в том, что как раз наоборот — они ее преследовали и всячески добивались. Один или двое за ней ухаживали, а уж тайных воздыхателей, вообще не счесть. Твоя мать — уникальная женщина, Вилли. Разве ты еще не понял? Как считаешь, что заставляет меня бегать за ней с ранней юности?
Вилли, не торопясь, повернул изуродованное лицо к Стиву и внимательно всмотрелся в него.
— Ты хороший человек, Стив. Ей повезло, что ты у нее есть… в качестве друга. Я часто спрашивал себя, почему ты на ней не женился. Думал, может это из-за… разницы в положении. Но я хорошо знаю свою мать — положение для нее не имеет большого значения… Ты ведь так ни разу и не был женат, Стив?
— Нет, ни разу.
— Жаль. Мне кажется, ты должен был.
— Да, должен, и я собираюсь жениться.
— Собираешься? — с интересом спросил Вилли и сделал неловкое движение. Это заставило его поморщиться от боли и приложить руку к щеке. Стив тем временем продолжил:
— Да, я надеюсь жениться, причем совсем скоро. Есть одно препятствие, но я полагаю, что мне удастся его преодолеть.
Оба замолчали. Вошла Тилли и осторожно приложила кусок сырого мяса к щеке сына. Никто не нарушил тишины. Немного погодя, Вилли тихо сказал: