Заговор в Древнем Риме
Шрифт:
Я должен был что-то предпринять, но для этого мне нужно было собрать побольше информации. Важным моментом было и то, что для продолжения своей деятельности я нуждался хотя бы в полулегальном статусе. А его мне мог предоставить только один человек — претор и мой кровный родственник Метелл Целер, с которым я был неплохо знаком. После смерти Метелла Пия он фактически стал главой нашей семьи и обладал огромным влиянием в Риме. Поэтому, когда Цицерон в конце своего пребывания в должности по каким-то соображениям упразднил губернаторство в Цизальпинской Галлии, Целера назначили проконсулом в эту провинцию, чего весьма редко удостаивался претор. Но, как я уже говорил, авторитет Целера был весьма велик.
Собрав все свое мужество, я подошел к воротам дома претора. Но храбрость мне требовалась для встречи не с хозяином, а с его женой Клодией. С этой особой меня связывали весьма запутанные отношения. Впрочем, едва ли Клодия имела простые отношения с кем-либо вообще. В течение своей скандальной жизни она подозревалась в причастности ко множеству убийств, и мне было доподлинно известно, что некоторые из них лежат на ее совести.
— Квестор Деций Цецилий Метелл пришел засвидетельствовать свое почтение претору, — сказал я привратнику.
Тот кликнул домоправителя, который проводил меня в атрий.
Когда в комнате появилась Клодия, я понял, что страхи мои не были беспричинны.
— Деций, мы не виделись с тобой целую вечность!
Она была столь же красива, как и прежде, и на ее улыбающемся лице не было и намека на того демона, который в ней скрывался.
— Всему виной мои служебные обязанности, — ответил я.
— Между тем они не помешали тебе вчера явиться на званый вечер к египетскому послу, — съязвила она.
Меня на мгновение охватила паника: уж не следила ли она за мной.
— Юный Катулл сказал, что видел тебя там, — развеяла она мои сомнения, позволив вздохнуть с облегчением.
— Этот молодой человек, очевидно, очарован тобой. Осмелюсь предположить, что новый цикл его любовных стихов будет посвящен именно тебе.
— Ты же знаешь этих новых поэтов. Они предпочитают посвящать свои стихи живым женщинам, а не богиням из мифов. Кстати, он гостит в доме моей сестры. Сегодня утром во время моего визита он был со мной чрезвычайно любезен.
— У какой сестры? — осведомился я, внутренне желая, чтобы поскорее пришел Целер.
— У супруги Лукулла. Дорогой Луций решил покончить с общественной деятельностью ради покровительства искусствам.
В тоне ее голоса сквозили презрительные нотки, которые она не сумела скрыть. Клодию интересовали только те мужчины, которые стремились к неограниченной власти.
— Ты видел их новый дворец? Он скорее походит на маленький город. Так вот, загородный дом, который строит Луций, и того больше.
— Очевидно, в нем будет еще больше комнат для поэтов.
По блеску глаз я понял, что мое общество начало ее утомлять. Но это было куда предпочтительней, чем проявление с ее стороны излишнего интереса.
— Извини, Деций. Мы ждем гостей к обеду, поэтому должна тебя покинуть. Не останешься с нами отобедать?
— Нет, уволь, — поспешно запротестовал я. — У меня другие планы на вечер. Как-нибудь в другой раз.
Улыбнувшись, она вышла из комнаты, и я наконец облегченно вздохнул. Спустя несколько минут появился сам Целер. Это был низкорослый лысый мужчина плотного телосложения с лягушачьим лицом и волосатыми ногами, которые выглядывали из-под его повседневной туники.
— Доброе утро, Деций, — произнес он. — Надеюсь, твой отец в добром здравии?
— Лучше не бывает.
— Приятно слышать. Собираюсь обеспечить ему должность цензора на выборах следующего года. В случае необходимости направлю легата из моего легиона в Галлии, чтобы он представлял меня здесь, в городе. Уверен, одним из двух избранных цензоров будет твой отец.
— Он благодарен тебе за поддержку.
— Итак, Деций, чем могу служить? — продолжал Целер после того, как мы отдали дань делам общественным. — Постарайся быть кратким. Я жду гостей, которые начнут прибывать с минуты на минуту.
— Прошу прощения, что пришел к тебе в неурочный день. Но дело, которое меня привело, не терпит отлагательства.
— Для публичного деятеля не бывает неурочных дней. Равно как у солдата не бывает выходных. Так в чем заключается твое таинственное дело?
— Тебе известно о двух совершенных в городе преступлениях? Убийстве всадников Оппия и Калена?
— Разумеется. Рим — город небезопасный. Но таким он был всегда. Я помню времена, когда по утрам находили по сорок трупов сенаторов и всадников, не говоря уже о прочих, которых никто не считал.
— Тогда были более жестокие времена, — заметил я. — Тогда бандитские потасовки были в полном разгаре. Сулла ввел проскрипционные списки, а Марий возглавлял шайку уличных головорезов. Но теперь, можно сказать, все устоялось, и жизнь стала спокойнее.
— Несмотря на это, всегда существовали грабители и ревнивые мужья. Всадники совершают сделки и дают деньги взаймы. А борьба между соперниками в деловой сфере по ожесточенности не уступает той, что ведется в политике.
— И все же уверен, что между двумя преступлениями существует связь. Боюсь, что этим дело не ограничится. — Мне пока не хотелось рассказывать ему об оружии, спрятанном в храме. — Хочу, чтобы ты поручил мне расследовать эти убийства. Конечно, тайно. Но мне нужно иметь законное основание, чтобы выдвинуть обвинения в суде, когда удастся добыть достаточно доказательств.
— Кажется, ты делаешь из мухи слона, Деций. У тебя всегда была склонность совать нос в чужие дела.