Захват Московии
Шрифт:
И когда папа в конце неизбежной «беседы» спросит меня: «Ну, как тебе русские? Какой народ? Пьют водку? “Наздровье”?» — я отвечу: «Добрый, душевный народ, но несчастлив, разорен, заброшен, обобран, потому и пьет, а что еще делать?» Но я уверен, что меня будет тянуть сюда, где люди веселы, беспечны и неподдельны, живут одним днем, ничего хорошего не ожидая от завтра и мало что помня из вчерашнего, потому что голова болит и пива нету, где заботливые губы могут вмиг вознести на небеса и дать излиться белым дождём на всё сущее… снующее… сующее… где можно отлично выспаться в ванне без
Очнулся я от крика Алки:
— Фредя, вставай, за тобой приехали. На вокзал пора!
Она стояла у окна и показывала на улицу, где в свете фонаря можно было разглядеть милицейскую «по-пугайку»: из одного окна выглядывал сержант Пьянчужников, из другого — полковник, который, улыбаясь, показывал на часы: «Время! Пора!»
— Присядем на дорожку! — сказала сестра, когда я вышел из ванной, наскоро приведя себя в порядок.
Обе женщины присели, где стояли. Сел и я, хотя не понял, зачем садиться, когда надо идти. Как будто отвечая на это, Алка посоветовала:
— Проверь — паспорт, деньги, билет — всё взял?
Да, деньги!.. Я достал 500-евровую, протянул её Алке:
— Дорогая Алка, тебе надо «пи-си», контактовать… Вот, купи ноутбук!
— Ой, да я не умею! — сконфузилась она, но сестра подтолкнула её:
— Бери, дурочка, человек правильно говорит — сейчас без компьютера никак, даже в тюрьму не попадёшь…
Алка взяла, спрятала куда-то за пояс:
— Ладно, спасибо, я Стояна попрошу, он научит… На работе целый день в игры играет…
— Если б только на работе! — вздохнула сестра, а мне упоминание Стояна, чистый пень-пеньской, очень не понравилось, но я одёрнулся тем, что напомнил себе, чем Алка вообще на жизнь зарабатывает: одним стояном больше — одним меньше, какая разница? Оба хуже… Но нет, это неправильно, надо думать по-новому!.. «Засунь банал в анал! Надо постигать новые реальности, думать по-новому!» — говорил Виталик, когда мы обсуждали с ним будущее, но я, лохерлуз, не могу думать по-другому.
Алка подняла на меня шалавые зелёнистые глаза, поцеловала в щёку:
— Спасибо, родной! До встречи! Удачи! Чмоки-чмоки!
— Тебе тоже так! Чмук!
И я, подавив ком в горле и подхватив сумку, ушёл из квартиры, сказав Алке, чтобы она меня не провожала и не спускалась во двор, но она вышла на лестничную площадку и так ласково прижалась ко мне всем телом, что ток прошелся по ногам и ударил в голову, замкнувшись где-то глубоко в душе, затаясь навсегда.
В машине я сел сзади, к двум бумажным пакетам, набитым баночками, свёрточками и бутылками. Полковник, видя, что я их осматриваю, заверил:
— Всё, что нужно, у нас есть. До Питера от голодной смерти не умрём, а там запас пополним. Ну, где обновы? Вы, я вижу, опять в дурацких пантофелях?.. Вас ист дас? Дас ист квас?
Я показал на брюки:
— Вот, новые, а куртка эта крутая, путиновая…
Вдруг зачесался язык рассказать ему о драке в скверике, но я пересилил себя и не дал открыться течи речи… Молчание —
Сержант Пьянчаркин скорбно осведомился:
— Теперь куда? На вокзал?
— А куда ещё? Не в цирк же, хотя Фредя и одет как клоун!
Сам полковник был в замшевой чёрной куртке с узором, в бежевой, умеренно полосатой рубашке. С брюками и обувью тоже было всё в порядке.
— У вас что, многие интересных делов в Петерсбурхе будет-есть? — из вежливости спросил я.
— Да, есть кое-что… Разные верёвочки туда тянутся… Что логично и понятно — нынешние правители — оттуда… Питерская ОПГ… даже ОХОПГ…
Я не понял:
— Что в охоп? Охо-хо, кого?
Полковник повернулся ко мне всем корпусом:
— ОХОПГ? Очень хорошо организованная преступная группировка… Знаете, Фредя, раньше коммунисты обещали светлое будущее, теперь — эти… Чей черед придет завтра, было бы неплохо узнать… Впрочем, мне всё равно. Решение принято. С вашей помощью переберусь в цивилизованную страну, а то тут душновато стало от их фраерства… Да и хватит. Недаром мужиков в 65 лет на пенсию отправляют, хотя у них ещё ого как стоит! — Видя в зеркальце по моим глазам, что я не понимаю его, он пояснил: — Я бы вообще сделал так: пока у мужчины эрекция есть — на пенсию не отправлять. Как обымпотентится — пожалуйте на отдых… Прямо в медпунктах проверять… Вы как считаете?
— Точно так. Но не думал. Мне не разница, далеко…
Полковник погрозил пальцем:
— Но быстро летит время, ох быстро! Оглянуться не успеете, как старость подойдёт! А старость отвратительна, как чума! И хуже всего, что в старости тебе достаются такие же протухшие бабы! Любое супружество занятно в начале, тягостно в середине и невыносимо в конце — уж поверьте, через три срока прошёл… Ведь сколько бы лет тебе ни было — 17, 37, 77 или 177, всегда будешь иметь проблемы с женщинами, потому что каждая отдельная баба — это отдельная проблема…
А я на это вспомнил ему поговорку деда Людвига о том, что спать с чужой женой — преступление, а со своей — наказание, что развеселило полковника:
— О, да я вижу, ваш дедушка философ!.. Старый нацист, а?.. Они крепкой породы, с удовольствием познакомлюсь и шнапс выпью на брудершафт… Да… А к маразму надо быть готовым. Будь готов — всегда готов! Бедная моя мама!.. А ведь какая была активная, образованная женщина, по матери из князей Шервашидзе… А вот звонит час назад — уже пятый раз — и говорит, что сливы сейчас дешёвые, купи кило десять на базаре, я ткемали сварю… Ткемали? Помните, такой соус вкусный к хашламе? Ну, неважно, вы хашламу тоже не помните… Я ей говорю: мама, сто раз тебе сказал — я в Москве, по делам, меня нет в Тбилиси, скажи Ламаре, она купит, что надо; да, да, отвечает, понимаю, скажу, но ты сливы лучше на Дезертирском базаре бери, чем на Сабуртало, на Дезертирке фрукты всегда дешевле… Ну что ты будешь делать? Недавно, кстати, кошмарный сон видел на эту тему: будто я еду где-то на машине, один, с какого-то задания, все руки в крови, одежда разорвана… Пейзаж марсианский… понимаете?