Закат Гейропы и России
Шрифт:
Коллеги ее поддержали и приняли резолюцию парламентского собрания Совета Европы, где говорится, что представление о домохозяйке является традиционной моделью поведения, приписываемой женщине, а это мешает установлению полного равноправия полов.
Это и есть политкорректность.
Только не следует думать, что правительства целых стран, парламентарии ПАСЕ, власти шведского Мальме, передвигающие унитазы туда-сюда, и есть та «невидимая рука», которую мы пытаемся найти. Они такие же «пешки». Они просто боятся.
Мужчина – защитник, добытчик, созидатель, продолжатель рода. Так, вообще-то, было на протяжении веков. Чтобы вытравить все это в мужчинах европеоидной расы, превратив в безвольные, безынициативные и
Первыми гендерные квоты в политике и бизнесе ввели Норвегия и Швеция (нормы политического присутствия). А потом пошло-поехало. Что же это такое? Из названия, если перевести на человеческий язык, становится понятно, что это некие половые минимумы. Например, партии, входящие в Стортинг и Риксдаг, обязаны иметь в своем составе от 33 до 40 процентов парламентариев женского пола. (В реалии женщин даже больше, с запасом – в Швеции и в Норвегии 40–44 % женщин в парламентах и 47–50 % в правительствах.) В самом процентном соотношении нет ничего дурного, – плохо другое. Плохо то, что в важнейших институтах страны, отвечающих за ее жизнь и развитие, отменен справедливый принцип отбора лучших из лучших. С таким подходом в скором времени с требованием квотирования может выступить кто угодно. Из числа баловней толерантности, разумеется. Например, о своем представительстве на уровне 40 % от числа мужчин-парламентариев выступят гомосексуалисты. Каждая иммигрантская диаспора, коих несметное количество, также потребует по своему представителю. А то и по двум. (В госучреждениях они уже квотируются.) А ведь Парламент не резиновый. Но вернемся к женщинам. К женщинам в бизнесе. В корпорациях, где важную роль играет государство (например, размещает заказы), вопрос решается просто – в приказном порядке. А как же быть с независимым частным капиталом в свободных и либеральных странах? Ведь нельзя же взять и приказать? Для этого есть другие меры – экономические. Допустим, слегка поддушивать, а если надо, то и душить: фискальными органами, повышением налогов (что уже сделано), или организовывать внеплановые проверки тех, кто мало женщин в совет директоров ввел.
Журнал Forbes Россия 2011:
«Чтобы избежать санкций, норвежским компаниям пришлось срочно набирать в советы директоров молодых и неопытных новичков. Норвежская нефтяная компания DNO International, например, в 2007 году назначила двух женщин в совет директоров. Ни одна из них до этого не работала в нефтяной отрасли: Марит Инстанес занималась персоналом, Элин Карфьел – бухгалтерией. Зачастую «золотые юбки» – так в Норвегии стали называть влиятельных женщин в бизнесе – занимают посты одновременно в нескольких компаниях: от трех до двенадцати, что тоже негативно сказывается на качестве работы».
Как видим из вышеприведенного примера, экономическая целесообразность от введения квот не всегда ощутима. Тот же Forbes описывает ситуацию в уже нескандинавской Франции, где революционные нововведения тоже приняли:
«Французские компании срочно ищут женщин. Карьерная перспектива – место в совете директоров. В ближайшие годы компаниям придется нанять около 1350 женщин на руководящие посты. Именно столько потребуется, по оценкам хедхантеров, чтобы выполнить закон, принятый парламентом Франции 13 января. Согласно ему, к 2017 году 40 % мест в советах директоров публичных компаний, а также компаний с оборотом более €50 млн в год должны занимать женщины. За невыполнение этой квоты грозят серьезные санкции: назначение директоров-мужчин в таком случае будет считаться нелегитимным, более того, без необходимых 40 % женщин компаниям будет запрещено оплачивать работу всего
Может, это и неспортивно, может, не fair play, ну так хоть плоды свои приносит?
«Согласно исследованию по Норвегии Мичиганского университета (результаты были опубликованы в 2009 и 2010 годах), реформа (квотирование должностей. – М. Р.) негативно сказалась на финансовых показателях норвежских компаний»
Не приносит. Оказывается, не любая «кухарка» может запросто управлять госу… может управлять транснациональной корпорацией. Кто-то возразит: это ж большая политика, крупный бизнес. А рядовым-то мужчинам и женщинам от этого что?
Дело в том, что система принудительного квотирования (где гласная, где негласная) распространяется по всем ступенькам социальной лестницы. При прочих равных (и даже «неравных») на работу возьмут женщину, а не мужчину. Даже на такую, казалось бы, истинно мужскую, как дорожный строитель. В строймагазинах Швеции уже в продаже отбойные молотки специальных моделей для женщин. А что же мужчины? Разве они не борются с дискриминацией? Допустим, в Скандинавских странах? Разве те потомки викингов, кто пока не изменил сексуальную ориентацию, не сменил пол, умудрился родиться в период демографической катастрофы и не был осчастливлен повышением жизнестойкости, разве они не пытаются принять каких-то мер противодействия?
Пытаются. Даже организовываются в клубы по защите прав мужчин. Например, одна такая группа выдвинула требования против дискриминации – потребовала установить в мужских общественных туалетах столики для пеленания младенцев.
Вот тут уж мужчинам идут навстречу с распростертыми объятиями. Равные права в тех областях, где раньше всегда отдавали предпочтения женщинам – пожалуйста. Желаете стать домохозяином – ради Бога, законодательно закрепим. А где законы применять бессмысленно – введем новые моральные нормы. Платить за девушку в кафе? Что вы, что вы, – это же гендерная дискриминация! Ну и все в таком роде.
Может быть, грубо, но идет необратимый процесс искусственного «обабливания» мужчин целых европейских народов. По отношению к женщинам – идет обратный процесс. И еще раз заметьте, касается он именно тех мужчин, которые по каким-то причинам не оказались подвержены другим аспектам современности, которые на них обрушивает Ее Величество Толерантность.
В равной мере из женщин пытаются вытравить все женственное. Если бы речь шла об одних лишь активистках-феминистках, полбеды. Честно говоря, они своей цели давно добились. Поскольку они сами этим гордятся, не будет оскорбительным сказать, что ничего женственного в них давно не осталось. Достаточно взглянуть на фотографии наиболее радикальных и известных представительниц феминистско-лесбийского сообщества. Но беда в том, что вследствие искусственной раскрученности в СМИ, громкого «пиара», гласной и негласной поддержки с самых верхов, им пытаются подражать и по их стопам идти миллионы еще не так давно обычных женщин. Только в США в различных феминистских организациях состоят миллионы женщин и девушек. Миллионы только активных членов. А сколько еще тех, кто разделяет мнение, что мужчина – враг и кровопийца, а следовательно, неправильным будет попасть к нему в рабство (выйти замуж) и уж тем паче заводить с ним – детей.
При вытравливании всего женственного не гнушаются никаких мелочей. Хотя какие могут быть «мелочи» – курочка по зернышку и в большом хозяйстве все сгодится. Кому могло помешать красивое французское слово «мадмуазель»?
Никому никогда не мешало. Но осенью 2011 года французские феминистки вдруг решили его запретить. Копаться глубоко в логике и мотивах – занятие неблагодарное – мало ли маразма на земле. Однако уже в феврале 2012-го: Правительство Франции под влиянием феминисток приняло решение отказаться от использования слова «мадмуазель» в официальных документах.