Закат на Босфоре

Александрова Наталья Николаевна

Борис лихорадочно искал путь к спасению. Хорош Горецкий! Вот старый осел: так бездарно подготовил легенду! Единственная подлинная вещь Гаджиева, которая должна была подтвердить родство Ордынцева с бакинским миллионером, послужила причиной провала. Как теперь быть? Какую избрать линию поведения? Но каким образом этот тип узнал, что книга была украдена из коллекции, раз Гаджиев не сообщал никому про это?

Стараясь сохранить внешнюю невозмутимость, Борис сказал:

– Я ничего не понимаю. Мне действительно передал рукопись управляющий Гаджиева, а как она попала к нему в руки – я не знаю. Может быть, он сам купил ее на том аукционе, о котором вы говорили?

– Не

говорите глупостей! – взорвался плотный господин, поднимаясь из-за стола и подходя к Борису. – Книга стоит таких денег, каких у управляющего никогда не было! И потом – объясните мне, для чего ему покупать манускрипт и потом отдавать его вам, малознакомому человеку?

– Вовсе незнакомому, – уточнил Борис с видом невинного ягненка. – А может быть, у него проснулась совесть и он решил исполнить волю своего покойного патрона?

– Чушь собачья! – заорал плотный господин. – Не стройте из себя дурака!

– А может быть, он сам и украл манускрипт? Потом выставил его на аукцион, а после передумал, снял с аукциона и отдал мне?

Плотный господин побагровел. Поскольку сложение у него было апоплексическим, Борис подумал, не случится ли с ним сейчас удар. Однако этого не случилось, – господин яростно затопал ногами и заревел как буйвол:

– Вы издеваетесь надо мной! Ваше счастье, что мне не дана пока санкция на допрос третьей степени, да только не обольщайтесь – эта чаша вас не минует! Вы все нам расскажете! Вы не представляете, что такое настоящий допрос третьей степени!

При этих словах в его маленьких глазках загорелся такой садистский огонек, что Борис почувствовал невольный озноб, хотя в комнате было очень жарко.

Внезапно дверь отворилась, и в помещение вошел давешний худощавый турок, встреча с которым закончилась для Бориса столь печально. Подойдя к плотному господину, он сказал:

– Его хочет видеть господин наместник! – Говорил он при этом на прекрасном французском языке, и Борис засомневался, турок ли он в действительности.

Тут же в комнату вошли двое крепких молодых людей, подхватили Бориса и повели по коридору. Они спустились по лестнице на один этаж, прошли еще один коридор, снова спустились и вышли в маленький дворик. Там стоял тот же черный автомобиль. Бориса втолкнули на заднее сиденье, молодчики уселись по бокам, плотно сжав его. Сидеть было очень неудобно, особенно мешали связанные руки.

– Развязали бы руки-то! – пробурчал Борис, но охранники не удостоили его ответом.

На переднее сиденье сел шофер. Один из охранников широкой черной лентой завязал Борису глаза, и автомобиль тронулся с места.

Борис чувствовал себя так, как должно быть, чувствует себя слепой котенок, которого несут топить – темно, тошно и не ждешь от будущего ничего хорошего. Кроме того, он страшно злился на Горецкого и на мистера Солсбери за то, что легкомысленно подошли к выбору легенды.

Автомобиль ехал очень быстро, Бориса резко швыряло на поворотах, подбрасывало на рытвинах. Кроме того, чувствовалось, что машина то поднимается круто вверх, то съезжает под уклон по кривым константинопольским улицам.

Вдруг резко взвизгнули тормоза, послышался звук удара, крики. Бориса сильно швырнуло лицом на спинку переднего сиденья. От этого удара повязка сползла с его глаз, он увидел, что его сосед слева полулежит на сиденье, закатив глаза, и по виску его стекает струйка крови. Видимо, автомобиль ударился обо что-то, и охранник от этого удара потерял сознание. Борису некогда было доискиваться причин такого положения. Движимый скорей инстинктом, чем разумом, он перекатился через бесчувственное тело, нажал лбом на ручку двери, и как только дверца приоткрылась, вывалился на тротуар. Откатившись в сторону, он вскочил на ноги и оглянулся.

Черный автомобиль стоял посреди улицы, столкнувшись с большим армейским грузовиком. Второй охранник, не пострадавший при столкновении, уже вылезал через другую дверцу, на ходу вытаскивая револьвер. Борис пригнулся и бросился зигзагами вперед по улице. Насколько он мог судить, они находились где-то на Галате – бедные обшарпанные дома, бьющая в глаза нищета, толпящиеся на тротуаре нищие оборванцы.

Сзади слышался топот преследователей. Оглянувшись, Борис увидел, что его догоняют двое дюжих парней – должно быть, охранник и шофер. Связанные за спиной руки очень мешали бежать. Увидев открытые двери маленькой кофейни, Борис бросился туда, но дорогу ему преградил рослый пузатый турок со шрамом через все лицо. Турок оттолкнул беглеца и прокричал ему что-то зло и темпераментно. Не понимая языка, Борис догадался по интонации: «Разбирайтесь между собой сами и не впутывайте нас в свои неприятности!»

Ордынцев бежал и видел вокруг одинаковые лица – равнодушные, озлобленные, безразличные. Он понял, что от этих людей помощи ждать бесполезно.

Силы постепенно оставляли его. Он бежал все медленнее и медленнее. Шаги преследователей за спиной неумолимо приближались.

Вдруг перед ним появился высокий одноглазый человек в поношенной английской форме без погон. Смуглое лицо с жесткими кошачьими усами и черная повязка на глазу делали его похожим на пирата.

Левой рукой распахнув маленькую дверь в стене, пират мотнул головой и сказал Борису по-русски:

– Сюда, земляк!

В то же время правой рукой он выдернул из-за пояса револьвер «веблей» и, широко расставив ноги, преградил дорогу преследователям Бориса.

– Господа! – проговорил он скрипучим презрительным голосом. – Что за беготню вы устроили? Я советую вам перейти на шаг и, не торопясь, отправиться куда-нибудь в другую сторону. Здесь вам делать нечего.

Преследователи Ордынцева остановились и присмотрелись. Решительный вид, уверенность, с которой этот человек встал у них на пути, оружие, как бы служившее продолжением его руки, вызвало у них невольное уважение. Однако мысль о том, что сделает с ними хозяин, узнав, что Борису удалось бежать, придала им храбрости. Подняв револьверы, охранники медленно двинулись вперед. Но в это время из той двери, которую открыл одноглазый пират, вышел, слегка прихрамывая, еще один человек – светловолосый, с бледно-голубыми глазами. Этот человек не успел ничего сказать и даже не достал оружие, но само его появление и пустой безразличный взгляд его голубых глаз так испугали охранников, что они, не сговариваясь, повернулись и быстро пошли прочь…

Борис хотел поблагодарить своих неожиданных спасителей, попросить, чтобы они развязали веревки на его руках, и откланяться, потому что на него эта парочка тоже произвела не самое благоприятное впечатление, но пират решительно положил руку ему на плечо и втолкнул в открытую дверь.

Борис оказался в большой комнате с низкими сводчатыми потолками, полной табачного дыма и гула многочисленных мужских голосов. На длинных дощатых столах стояли пивные кружки и тарелки с нехитрой закуской. Между столами сновали юркие кельнеры в длинных передниках с подносами в руках. Это была бы самая обычная пивная, если бы не посетители – все, как один, с военной выправкой, многие со следами ран и увечий, большинство – в военной или полувоенной форме без погон и знаков различия.