Закат Российской Империи
Шрифт:
Дед лежал, хватая ртом воздух и пытался угомонить колотящееся об рёбра сердце. Но несмотря на дурноту, он старался шевелить извилинами, ибо ничего ещё не закончилось.
И он это прекрасно понимал.
Биологический атлас, отражающий для носителя визуальное состояние организма, в принципе Деда не пугал. Синяки, шишки, переутомление, обезвоживание — были его основными проблемами, не считая едва не полученного теплового удара.
Он пополз дальше сразу, как только обморочная слабость разжала свои тиски, а сердце перестало надрывно колотиться. Около тридцати метров на брюхе с передышками,
Вони Дед больше не чувствовал, извозился в местных нечистотах с ног до головы. Нож с погасшей плазменной дугой потерялся где-то в темноте, а больше у машиниста ничего не было. Вокруг было так темно, что ему начинало казаться, будто он оказался заперт в огромном чёрном кубе, и лишь округлая поверхность трубы под ногами и рукой, возвращали его к реальности.
Канализация звучала своей, особенной музыкой. Эхо доносило до него звук льющейся воды и падения чего-то крупного, похожего на обвалы в туннелях. Но в точности представить что происходит в этой темноте, просто не хватало воображения.
Дед знал, что крупные туннели низинных улиц расположены в шахматном порядке.
Туннель — опорный массив — туннель.
А под ними ровно наоборот:
Опорный массив — туннель — опорный массив.
Чем дальше вниз, тем меньше улицы, и тем уже их направленность. На первом ярусе можно встретить целую кучу магазинов, станций, складов с которых доставляют грузы на поверхность. Опустишься вниз? — натолкнёшься на фабрики по переработке мусора, водоочистные сооружения, различные заводы и заводики чей шум мешал бы городским жителям, не расположись они под землёй.
Но есть ещё и дно — опора низинного города. Там не место праздношатающимся и обычным городским жителям. Самые нижние ярусы полны обслуживающего персонала, следящего за просадками земли и отвечающего за целостность огромной конструкции низинного града. Несмотря на рывок в технологиях и сейсмическую надежность подобных многослойных сооружений в XXV веке, низинный град продолжал нуждаться в постоянном присмотре и реставрационных работах.
Но Дед никогда ни то, что не был свидетелем, даже не слышал о том, чтобы где-то произошёл вал подобных разрушений, какие произошли в Приморьеве.
Отвлекая себя мыслями от тревожных звуков и темноты, он сам того не ведая шёл прямиком в ловушку. Сливной клапан, должный вывести из системы воду в случае аварии на участке — был открыт. Большая тёмная воронка невидимая в окружающем мраке, легла под ноги измученного мужика и привела его к новым испытаниям.
Угодив одной конечностью в дыру, он полетел вниз, шваркнулся со всего маха грудью о противоположную сторону и схватившись за покатый край понял, что не удержится. Жидкая грязь из масляных отходов и человеческих экскрементов напоминала слизь и не была надёжной опорой.
Дед сорвался.
Машинисту показалось, что несколько секунд падения его сердце не билось. Он покрылся мурашками от ощущения приближающегося удара, будто воочию услышал хруст своих костей и предсмертный вопль…
Но вместо этого погрузился с головой в холодную
Попытка всплыть закончилась ударом. Мужику повезло что он не потерял сознание, а лишь рассадил себе затылок, от неожиданности открыв рот и в беззвучном вопле выпустив столь драгоценный для него воздух.
Сильный поток воды закружил Деда и потащил за собой. Труба была заполнена жидкостью до краёв, и попавший в этот поток человек ужасался уготованной ему участи. Утонуть в нечистотах, стать раздутым утопленником, чьё тело вместе с остальным мусором будет перемолото очистными сооружениями…
Почему-то очистные сооружения представлялись ему огромными винтами, способными перемолоть что угодно.
Но в своём страхе, он ошибался.
Из тёмной трубы его вышвырнуло в освещённый мрачным, синеватым светом аварийных ламп — отстойник. Сюда из многочисленных отверстий стекала вода, бурлила и грохотала так, что закладывало уши. Вонь стояла чудовищная, а под потолком надсадно гудели промышленные вентиляторы-улитки, обеспечивающие этому мрачному месту подачу свежего воздуха.
Деда протащило метров сорок, прежде чем барахтаясь на поверхности, он кое-как проморгался и перестал паниковать. Фильтр, который он представлял огромным винтом — оказался обычной очистной решёткой, отсеивающей крупный мусор перед следующим отстойником, где в ход пойдёт второй этап механической очистки.
Вцепившись в решётку, будто она была его ангелом спасителем, Дед попробовал было кричать и звать на помощь, но быстро понял всю бесперспективность подобного решения. За шумом воды его было просто не слышно.
Он видел рассеянный электрический свет где-то над головой и понял, что за бортом отстойника работает генератор, обеспечивающий очистные сооружения электричеством.
Шаря глазами по гладким стенам отстойника, он вскоре обнаружил железные скобы лестницы. В моменты техобслуживания здешние рабочие спускали воду и перенеся мощность водяного потока на соседний отстойник, спускались вниз. Дабы собрать данные о работе роботизированных систем, удаляющих мусор с очистной решётки.
Металлические мостки над головой у Деда, оборудованные пазами, обеспечивали передвижения специального устройства, собирающего большущей лапой-насосом крупный мусор с решётки.
Автоматика почти не требовала человеческого надзора. Простейший промышленный ИскИн легко справлялся со всеми местными задачами. Но людей требовалось чем-то занять и по программе «отрицательных инноваций» тут работали такие же ненужные работяги, как и сам Дед.
Хотя работниками этих бездельников можно было назвать с бо-о-ольшой натяжкой.
Долге минуты замученный своими «приключениями» машинист приходил в себя. Его мышцы дрожали от холода и переутомления, тело было избито, а лёгкие по ощущениям едва ли не лопались от объёма, вдыхаемого кислорода.
Дед втягивал в себя вонючий воздух и никак не мог надышаться. Его мутило и кружилась голова. В сумраке аварийного света начинало казаться, что он теряет сознание.
Цепляясь непослушными пальцами за решётку, он долго полз к краю отстойника, рассчитывая после передышки рвануть вплавь к ведущей наверх лестнице, что впивалась железными скобами в его стену.