Закат владыки морей
Шрифт:
Когда 25 июля временно подремонтированный «Гнейзенау» вышел из Тронхейма в Германию, англичане направили на перехват линейные крейсера «Ринаун» и «Рипалс», однако они не сумели найти немцев. Хотя силы флота адмирала Форбса были подорваны отправкой линкоров на Средиземное море, он все еще мог справиться с немецким флотом в его теперешнем состоянии, хотя ожидавшаяся достройка «Бисмарка» и «Тирпица» вызывала серьезную тревогу. А потом начались трения между адмиралом Форбсом и Черчиллем относительно правильной диспозиции Флота Метрополии для отражения высадки немцев. Мы вернемся к этому вопросу в пятой главе. Теперь мы должны покинуть мрачные воды Северного моря и Арктики и внезапно ставший враждебным Ла-Манш и отправиться на юг. Там, в окруженном со всех сторон тремя материками Средиземном море англичанам пришлось заново пройти все уроки, полученные в Норвегии. В разгоревшейся на этом театре морской войне линейные корабли использовались исключительно интенсивно.
Глава 4.
Средиземноморское ристалище
10 июня 1940 года, когда Италия вступила в войну после 9 месяцев проволочек, ее современный флот представлял на первый взгляд очень серьезную угрозу. На бумаге сохранялось численное равенство между итальянским флотом и морскими силами союзников. Однако итальянцы располагали тремя преимуществами. Первое: они занимали господствующее центральное положение в Средиземном море. Второе: они имели подавляющее превосходство в авиации, что могло оказать решающее
Тем не менее, соотношение морских сил выглядело не столь мрачно, особенно в линкорах, о которых идет речь в данной книге. В этом классе кораблей англо-французский флот имел значительное преимущество. Из 6 итальянских линкоров (4 старых модернизированных и 2 только что построенных с 381-мм орудиями) только 2 были действительно готовы к боевым действиям в начале июня. Зато у союзников линкоров было более чем достаточно. В Александрии стояли корабли Средиземноморского флота адмирала сэра Эндрю Каннингхэма. В это время в его распоряжении находились его старый флагман «Уорспайт», построенные в то же время «Малайя», «Ройял Соверен» и «Рэмиллис», а также их ровесник — французский «Лоррен». Хотя из этой пятерки только «Уорспайт» прошел модернизацию, все они надежно удерживали господство в Восточном Средиземноморье. Вряд ли итальянцы посмеют встретиться с ними в открытом бою [62] , даже когда в строю будут все их линкоры.
62
Уверенность, что Королевский Флот без всякого труда разгромит итальянцев, была среди британских офицеров всеобщей. Во время кризиса в Эфиопии, как уже отмечалось, моральный дух британских моряков находился на очень высоком уровне. 13 сентября 1935 года адмирал Четфилд на заседании Объединенного комитета начальников штабов заявил, что он «полагает совершенно невозможным, чтобы итальянский флот оказался действительно эффективной силой». Точно такого же мнения придерживался и партнер Италии по Оси. Адмирал Руге писал:
«Было много болтовни о Mare Nostrum. Но, хотя Муссолини и создал современный флот, было ясно, что он не знает, что с этим флотом делать. Корабли были хорошими, но отличались больше скоростью, чем живучестью. Итальянский флот хотел получить авианосцы, однако Муссолини считал их ненужными, потому имел множество аэродромов на суше. Итальянские орудия и торпеды были неплохими, но зенитное вооружение кораблей было крайней слабым, хотя в начале войны от этого страдали практически все флоты. Итальянская промышленность была слишком слабой, чтобы наладить производство вооружения и радаров. Офицеры в целом были неплохи, хотя их образование носило слишком теоретический характер в ущерб практике. Они хорошо управляли своими кораблями и умели метко стрелять, но были недостаточно подготовлены к ночным боям. К тому же им мешали недостатки присущие южному темпераменту. Подводный флот был многочисленным, но его техническое и оперативное состояние оставляло желать лучшего. Малые боевые единицы — сверхмалые лодки и торпедные катера — оказались неожиданно хороши. Личный состав страдал от комплекса неполноценности по отношению к британскому флоту. Он мог пройти, если бы итальянцам удалось добиться успехов в начале войны».
Но этих успехов добиться не удалось, и Королевский Флот приложил максимум усилий, чтобы успехи к итальянцам вообще не пришли. Снова приведем комментарий лорда Четфилда:
«Нахальство итальянцев настолько велико, что их следует проучить прямо сейчас, чтобы подтвердить наше превосходство над низшей расой».
Его преемник в годы войны говорил меньше, но также был полон решимости забить громкие вопли итальянцев о своей непобедимости обратно им в глотку при первой же возможности. 6 июня адмирал Каннингхэм передал в Лондон:
«Вы можете быть уверены, что весь личный состав флота горит желанием встретиться с итальянским флотом».
По мере развития военных действий превосходство англичан становилось все более очевидным. (Я только тщательно перевел авторский текст, ничего не приукрашивая. — Прим. пер.)
В Западном Средиземноморье ситуация тоже выглядела благоприятной, так как французы держали там главные силы своего флота. Здесь дислоцировались их лучшие линкоры «Дюнкерк» и «Страсбург», современные и быстроходные. Вместе с ними действовали ветераны «Бретань» и «Прованс».
Как пишет Стефен Роскилл, дуче еще в марте 1940 года выпустил директиву, требующую от флота в случае начала войны активных действий, хотя директива была сформулирована довольно туманно: «Вести наступление во всех пунктах Средиземного моря и за его пределами». Граф Чиано, министр иностранных дел Италии, в своем дневнике прокомментировал это указание далеко не так радостно. В тот день, когда Италия вступила в войну, он записал: «Началась авантюра. Пусть бог хранит Италию!» В конце концов его взгляд оказался гораздо более трезвым, чем непомерные аппетиты Муссолини. Именно линкорам Королевского Флота пришлось дать первый урок диктатору.
Сначала союзники смотрели на ситуацию сквозь розовые очки. Однако уже через несколько дней после падения Франции и подписания ею перемирия положение резко изменилось. Впрочем, союзники с самого начала военных действий захватили инициативу «во всех пунктах Средиземного моря и за его пределами».
«Мы получили сообщение о том, что Италия объявила войну в 19.00. Флот был сразу переведен на двухчасовую готовность, а „Рэмиллис“ прекратил текущий ремонт», — вспоминал адмирал Каннингхэм. К полудню 11 июня Средиземноморский флот уже находился в море, обшаривая Центральное Средиземноморье в поисках итальянцев. «Уорспайт», «Малайя», авианосец «Игл», 2 крейсера и 9 эсминцев осмотрели район к северо-западу от Крита, а потом повернули на запад, надеясь нанести удар по итальянскому судоходству в центральном бассейне. Они вернулись 14 июня, не заметив никаких признаков противника, ни в море, ни в воздухе. Однако при этом был потерян старый крейсер «Калипсо», его на обратном пути потопила итальянская подводная лодка в ходе умелой и отважной атаки. В конце июня «Ройял Соверен», «Рэмиллис» и «Игл» еще раз вышли в море, чтобы прикрыть несколько конвоев.
События сразу начали развиваться стремительно. 12 июня 4 английских крейсера обстреляли Тобрук, а 14 июня 4 французских крейсера, вышедшие из Тулона, нанесли удар по Генуе. 20 июня французские линкоры совершили первый военный поход. Адмирал Тови вышел из Александрии, имея с собой «Лоррен», 2 английских и 2 французских крейсера, чтобы обстрелять Бардию. Операция была проведена в ночь 20/21 июня без всякого противодействия со стороны итальянцев. К несчастью, это оказался первый и последний случай, когда орудия французского линкора вели огонь по войскам Оси. Уже 22 июня в Компьене было подписано так называемое перемирие, и ценный союзник на Средиземноморском театре пропал. Позиции англичан оказались под столь значительной угрозой, что некоторое время всерьез рассматривался вопрос о полном выводе флота из Средиземного моря [63] .
63
Уинстон Черчилль писал:
«В конце июня Адмиралтейство сгоряча подумало об оставлении Восточного Средиземноморья и сосредоточении сил в Гибралтаре».
Но адмирал Каннингхэм передал адмиралу Паунду:
«Я надеюсь, не возникнет необходимости покидать Восточное Средиземноморье. Это приведет к настоящему обвалу».
Несмотря на опасность, угрожающую самой Англии, Черчилль держался твердо, и эта твердость произвела большое впечатление на немцев. «Оказалось, что Великобритания готова, несмотря на свое сложное положение, держать половину линкоров и 33 незаменимых эсминца на Средиземном море, что показывало значение, которое она придает этому театру, а также уверенность в провале любых попыток Германии вторгнуться в Англию», — отмечает адмирал Руге.
Однако британское командование решило проявить твердость. Чтобы заполнить вакуум, образовавшийся после капитуляции французов, в Гибралтаре было сформировано мощное соединение под командованием адмирала Сомервилла. Оно было названо Соединение Н и должно было обеспечить контроль в западной части Средиземного моря. 23 июня в Гибралтар прибыл «Худ» вместе с «Арк Ройялом». К ним присоединились линкоры «Вэлиант» и «Резолюшн», легкие крейсера «Аретуза» и «Энтерпрайз», а также 4 эсминца. Добавим, что в Гибралтаре уже базировались корабли 13-й флотилии эсминцев. Формирование в Гибралтаре независимого соединения было примером типичной неразберихи в британских командных структурах. Адмирал Сомервилл и командующий морскими силами Северной Атлантики адмирал Норт, чей штаб также находился в Гибралтаре, так и не сумели наладить тесное взаимодействие. Очень быстро это привело к серьезным проблемам.
Создание Соединения Н было смелым решением, и оно сумело эффективно заткнуть дыру, возникшую после малодушной капитуляции французов. К несчастью, адмирал Сомервилл вскоре обнаружил, что первой операцией его великолепной команды должен стать удар по бывшим союзникам. Нет необходимости детально рассказывать о глубинных причинах, которые вынудили принять решение о роковом обстреле французского флота в Мерс-эль-Кебире [64] . Достаточно лишь кратко упомянуть об этом. Добавим, что операция считалась необходимой. Хотя британский адмирал, получивший этот приказ, крайне резко выступал против нее. Такое сочетание дало в итоге совершенно неудовлетворительные результаты, что было вполне естественно.
64
Дело в Мерс-эль-Кебире, или, как его еще неправильно называют, в Оране, вызвало самые противоречивые эмоции. Впрочем, в то время в Англии решение считалось правильным и совершенно необходимым. Главной движущей силой в этом вопросе выступал, как всегда, Черчилль. Но приведем мнение некоторых историков.
«Французский флот перестал быть нашим союзником в тот самый момент, когда его помощь требовалась особенно остро. Он не был разгромлен и вообще не сражался. Это случилось не в результате битвы, так как он вообще не участвовал в боях. Это произошло потому что французское Верховное Командование предпочло позорную сделку, чтобы спасти французских рантье. Флот балансировал между кошельками среднего класса и денежными мешками финансовых тузов».
Или еще более резкое выражение:
«Адмирал Дарлан продал честь и достоинство, и что еще хуже — предал морское братство».
Так считали в 1942 году.
Послевоенный анализ перевернул все с ног на голову. Большинство современных историков полагает, что это нападение было совершенно ненужным и только осложнило положение англичан.
«Сегодня следует предположить, что если бы Англия не выступила против Франции, выразив недоверие ее адмиралам и напав на ее флот, война могла закончиться раньше, чем это произошло в действительности. Французы могли оказать сопротивление немецкому вторжению в Тунис, а когда немцы заняли Неоккупированную зону, Тулонский флот мог присоединиться к союзникам, так как условия перемирия были нарушены».
Французы, естественно, разделяют это мнение. (Сплошные сослагательные наклонения. По-моему, все это ерунда. Полный паралич воли и всепоглощающая трусость характерны для поведения любых французских офицеров этого времени. Если еще добавить, мягко говоря, некоторую ограниченность французских адмиралов, то приходится признать, что в любом случае произошло бы то, что произошло. Французы не желали и не собирались воевать ни в 1940, ни в 1942 году. — Прим. пер) Мнения нейтральных наблюдателей тоже разделились. Адмирал Руге пишет:
«Эти атаки, направленные против бывшего союзника, равно как более ранние действия против Норвегии, ясно показывают, как Великобритания трактовала международное право, когда требовалось использовать морскую мощь во имя своих национальных интересов».
Действия Германии в отношении Норвегии в 1940 году такой оценки, по его мнению, не заслуживают! Записи в дневнике Чиано отражают точку зрения Оси.
«Слишком рано судить о последствиях действий англичан. В этот момент кажется, что боевой дух флота Его Британского Величества по-прежнему жив, и его капитанов отличает та же агрессивная безжалостность, что и пиратов XVII века».
Де Голль, разумеется, был склонен к крайностям.
«Несмотря на боль и разочарование, которые я и мои товарищи испытали после трагедии в Мерс-эль-Кебире, которая стала следствием поведения англичан, я считаю, что дело спасения Франции должно стоять выше этого, даже выше судьбы ее кораблей, нашим долгом является продолжение битвы».
Утверждение, что англичане «гордились» уничтожением французских кораблей, совершенно несправедливо. Артур Мардер писал:
«Во всех ежедневных и еженедельных изданиях я смог найти только одобрение действий Черчилля и флота, смешанное с горьким сожалением».
Стефен Роскилл пишет:
«Необходимость этих резких действий Королевского Флота против бывшего союзника постоянно оспаривалась с того рокового дня. Можно с уверенностью сказать, что три британских адмирала, связанных с этим делом — адмирал сэр Дадли Норт в Гибралтаре, адмирал Каннингхэм в Александрии и сам адмирал Сомервилл, — смотрели на распоряжения правительства с чувством ужаса».
Вице-адмирал сэр Джеймс Сомервилл пользовался общей популярностью. Он сделал все возможное, чтобы смягчить первоначально излишне жесткий вариант требований, которые ему предстояло предъявить французскому адмиралу Женсулю. Это Сомервиллу удалось. 2 июля он получил радиограмму с новым вариантом английских предложений. Французы могли, если захотят, продолжать сражаться под собственным флагом вместе с англичанами, базируясь на английские порты. Они могли увести корабли в английские порты и разоружить там, экипажи после этого подлежали репатриации. В конце концов, флот мог уйти во Французскую Вест-Индию и разоружиться там под контролем нейтральных наблюдателей.
Наконец, Женсуль мог затопить корабли прямо на стоянке. Французы могли сделать корабли небоеспособными прямо в Мерс-эль-Кебире под контролем Сомервилла. Если ни один из этих вариантов не будет принят, Сомервилл должен был исполнить свой долг, как бы неприятно это не было.
«Если ни одна из этих альтернатив не будет принята французами, вы должны постараться уничтожить корабли в Мерс-эль-Кебире, но особенно „Дюнкерк“ и „Страсбург“, используя все средства, имеющиеся в вашем распоряжении».