Закатная звезда Мирквуда
Шрифт:
Переведя взгляд с изумрудных глаз, в которых смешалось так много эмоций, что стоило потянуть за одну, как они могли выволиться все, на твердо сомкнутые губы, он задумчиво улыбнулся.
Что она могла ответить, когда он был так близко, стирая все мыслимые и немыслимые границы? Что дерзости ей прибавляло то, что она едва не теряла голову, находясь рядом с ним? Или, быть может, что она понимала — это ни к чему их не приведёт?
Трандуил воспринял её молчание по-своему.
— Молчишь? — в колкой усмешке прозвучал вызов.
Он имел право быть гневным, но в его взгляде мелькнуло нечто совсем иное. Жажда, приводившая в отчаяние. Страх, толкающий
У Трандуила не было и капли тех сомнений, что мучали эллет. В эти минуты, когда она была так близко, пойманная в кольцо его рук, он больше не желал мириться с чужими надуманными страхами. Жадные губы накрыли её уста. Не терпя возражений, требовательно целуя её, одной рукой он зарылся в волосы на затылке, а другой, обнимая за тонкую талию, вжал собою в стену.
Андунээль стоило отстраниться, вырваться из его объятий и уйти, но она не смогла. Глубоко вдыхая воздух, наполненный его запахом, она закрыла глаза, чувствуя, как голова идет кругом от терпкого аромата жасмина, горько-сладкого кленового сиропа и дурманящего дорвинионского, а свежесть хвойных нот сбивает с ног, заставляет упасть в бездну откровенных прикосновений и всё более глубоких, ненасытных поцелуев, на которые она исступленно отвечала. Путаясь хрупкими пальцами в длинных белоснежных волосах, отливающих серебром в неверном свете свечей, она судорожно хватила приоткрытым ртом воздух, когда он коснулся губами подбородка, прижимая к себе ещё теснее. А в следующий миг, распахнув ресницы, поймала взгляд потемневших глаз и уперлась ладонями в широкую грудь. Он был так близко. Живой, горячий, жаждущий, но стоило остановиться, пока она могла это сделать.
— Отпусти, — настойчивым шепотом слетела с губ отчаянная просьба.
Позабавленный отчаянной попыткой Андунээль опомниться, он отрицательно качнул головой и, перехватив тонкие запястья, завел руки эллет вверх над её головой, удерживая прижатыми к неровной каменной поверхности.
— Нет, — тягуче произнёс он, наслаждаясь облаченным в звук отказом отступиться от желаемого. — Ни за что.
Решительно отрезав пути к отступлению для них обоих, он почувствовал, как вмиг стало легче, словно вседозволенность, в которой он всегда отказывал себе, сбросила с плеч тяжелую ношу. Почти всю жизнь всеми его поступками и решениями руководил долг. Каждый раз, делая шаг, он думал — будет ли тот или иной поступок правильным, сможет ли он оставаться тем правителем, который нужен Мирквуду. Но сейчас всё это стало не важным, если её не будет рядом. Осознание этого прошило таура насквозь, подобно вражескому копью, брошенному умелой рукой.
На мгновение прикрыв ставшие сине-серыми глаза, он медленно, в какой-то степени бережно, коснулся губами виска Андунээль.
— Ты напрасно боишься, — тихий шепот казался шелестом сухой листвы и пускал по телу мурашки, как порыв прохладного ветра, ворвавшегося в распахнутое окно. — Я не тот, от кого тебе стоит защищаться.
Это было почти упреком. Ещё одним напоминанием о том, что до сих пор она была откровенна с кем угодно, но только не с ним. Могла открыться едва знакомым Стражам или юному эльфу, но перед ним снова и снова надевала маску учтивости. От её терпения, понимания и почтения сводило зубы, как от глотка неразбавленного гранатового сока.
Его ладони обжигали даже сквозь ткань, но эллет больше не
Бесконечная череда дней, приведшая Андунээль к моменту, когда его руки уверенно потянули мантию с плеч, показалась ей снами в раскалённой пустыне. Будто бы в нескончаемо долгой жизни никогда не было ничего более реального, чем прикосновения горячих рук к шее и обнаженным плечам, под тихий шелест ткани, падающей к ногам. Будто бы всё остальное утратило смысл. Важным было только то, с каким исступлением он спускался поцелуями вниз по скуле, прикусывал кожу на шее и сжимал хрупкие плечи так, словно хотел оставить на них отпечаток своих пальцев.
Долго, так безумно долго она держала себя в руках, делала то, что должно, оставалась стойкой и боролась со своими опасениями, что под напором его страсти и нежности подалась чарующему голосу.
Поначалу несмело ведя ладонями вверх по его груди, она коснулась кончиками пальцев мантии, сжала её и отбросила в сторону, снимая с Владыки. Не заметив, в какой момент отклонила голову к плечу, безрассудно подставляя шею и грудь жадным губам, она отстраненно отметила, как он потянул ткань лифа вниз. А в следующий момент, не оставаясь в долгу, схватилась за края воротника-стойки камзола и рванула их в стороны, разрывая петли и ломая крючки.
Трандуил тихо, едва слышно усмехнулся её нетерпеливости, помогая расправиться со ставшей досадной помехой одеждой. Каждый сантиметр, разделявший их, казался чудовищной оплошностью, которую необходимо было немедленно исправить, чтобы ничто не мешало чувствовать друг друга, прикасаясь кожа к коже, так, будто иначе воздух раскалится до предела, а каменные стены раскрошатся или вовсе расплавятся и поплывут неровными потёками, как огарок свечи. Андунээль и сама казалась Владыке свечой — ярким огоньком, который манил выбраться из мрака, в котором он блуждал столько столетий, один. Этот огонёк звал, обещая тепло и покой, притягивал, дурманил, так, что невозможно было думать о чём-то кроме.
С наслаждением запустив пальцы в водопад красно-рыжих прядей, он был зачарован их мягкостью и блеском. Казалось бы, простой жест виделся ему исключительно интимным, словно в этот момент он коснулся самой фэа эллет, предназначенной для него, в чём теперь не оставалось сомнений. Но этих прикосновений было невыносимо мало, отважный огонёк свечи разжег в груди правителя пламя, которое требовало большего. А от осознания взаимности и отсутствия необходимости сдерживаться сознание затапливало жгучим желанием близости.
Горячие поцелуи короля будто бы оставляли клеймо на каждом сантиметре нежной кожи, утверждая принадлежность эллет. Как бы ни был затуманен разум, одна мысль в нём билась с изумительной чёткостью — она принадлежала ему и только ему. Каждое его уверенное и властное прикосновение подтверждало это, не оставляя места сомнениям.
Эллет же в какой-то момент с ужасом подумала, что в королевский кабинет может вернуться аранэн или войти советник, но тревожная мысль утонула в волне наслаждения, когда обнаженной груди коснулся прохладный воздух, а вслед за ним умелые губы и гибкий язык, доставляющие чистое наслаждение. Бесконечная вселенная сузилась до пары метров вокруг Андунээль и Трандуила. До её рук на поясе его штанов, до того, как нетерпеливо он потянул подол платья вверх, а после подхватил эллет под ягодицы, отрывая от пола и заставляя обвить стройными ногами его бёдра.