Шрифт:
Марина Ефремова
Заказ на мужчину мечты
— Софья Борисовна, зайдите ко мне, — услышала Соня в телефонной трубке голос Ольги Витальевны и поспешила выполнить ее требование: не стоит сердить начальство накануне выходного.
Конец недели, конец рабочего дня, и вдруг вызов «на ковер». Соня терялась в догадках, что так срочно понадобилось «старухе»? Так за глаза называли Закройщикову все сотрудницы БТИ — Бюро технической инвентаризации. Хотя на старуху она никак не тянула, дама элегантного возраста и вполне элегантного вида,
Соня не без труда, слегка задыхаясь, поднялась на второй этаж — лишние килограммы давали о себе знать. Подошла к дверям кабинета и робко постучала, как бы предупреждая о своем появлении, затем более решительно потянула за ручку двери.
— Можно, Ольга Витальевна?
— Да, Софья Борисовна, заходите, — услышала она в ответ голос начальницы и шагнула в кабинет.
Вопреки ожиданиям, Соня обнаружила, что Закройщикова была в кабинете не одна. Около ее стола, на посетительском месте, сидел высокий худой мужчина. Он сидел, довольно небрежно закинув ногу на ногу, руки его были сцеплены в замок, одним локтем он непринужденно облокачивался о стол, но сидел прямо, с горделивой, какой-то аристократической осанкой. Его короткий ежик был посеребрен заметной сединой. Тонкие черты лица, глаза, спрятанные под затемненными стеклами очков в элегантной золотой оправе, создавали впечатление замкнутости, закрытости. На появление в кабинете Сони этот пятидесятилетний горец не прореагировал никак.
Соня подошла к столу начальницы и остановилась, ожидая дальнейших указаний, краем глаза она скользнула по циферблату часов на стене — стрелки показывали половину пятого, а значит, через полчаса можно идти домой.
— Соня, — начала Закройщикова, — м-м-м, не знаю даже, как и начать. Познакомьтесь, пожалуйста, это Эдуард Семенович Морозов.
Гость слегка поклонился в сторону Сони, не проронив ни слова. Соня решила, что с ее стороны будет достаточно такого же приветствия, и чуть нагнула голову.
— Присядьте, пожалуйста, — продолжила Закройщикова, и Соня села. — Дело в том, что это не приказ, а просьба. Эдуард Семенович когда-то жил в нашей области, здесь был дом его предков. Конечно, ни дома, ни усадьбы уже давно нет, вы же понимаете?..
О да, Соня очень хорошо понимала — полетели к черту выходные. Соня в свои тридцать два года успела сделать «оглушительную» карьеру, дослужилась до начальника архивного отдела городского БТИ — сама себе и начальник, и подчиненная. В ее епархии хранились запыленные, с запахом плесени папки с различными схемами и картами столетней и более давности.
Покопавшись в ее запасниках, можно было без труда обнаружить, где, когда и как стоял тот или иной дом, и зачем его снесли, и что на этом месте потом построили. К Соне с такими просьбами обращались и историки, и краеведы, и архитекторы, а в последнее время все чаще появлялись наследники дворянских и купеческих фамилий. Вот и этот, видимо, из их числа. Теперь придется сидеть в выходные в подвале (там размещался архив) и рыть для него планы и прочее. Видимо,
— Соня, Эдуард Семенович наследник того самого Морозова, который держал флотилию барж и пароходов, а их родовое поместье было в Антиповском районе, село Словинское, там же был знаменитый Словинский монастырь, основанный бывшими гренадерами Петра Первого, — сначала мужской, а потом — женский.
Соня вообще-то не понимала, для чего «старухе» потребовался урок краеведения.
— Я не знаю точно, где был дом моего прадеда, — вступил в разговор Морозов, — моего деда в революцию расстреляли, отец воспитывался в детдоме, от прошлого у нас только фамилия и осталась. Очень бы хотелось увидеть хотя бы то место, где стоял дом.
Соне понравился голос Эдуарда Семеновича — мягкий, вкрадчиво-бархатистый. Она мило улыбнулась собеседнику и проговорила:
— Поиски займут какое-то время, приходите через недельку.
— О нет, что вы, через недельку мне надо быть уже в Стокгольме, на симпозиуме…
— Соня, Эдуард Семенович ученый, он известный химик, академик. За него просил сам Виктор Андреевич, — приглушенно проговорила Закройщикова, ссылаясь на губернатора.
— Ну хорошо, — расстроенно сказала Соня, — я приступлю к работе немедленно, буду работать всю ночь. Приходите утром.
— Вы думаете, поиски займут всю ночь? — теперь удивился и расстроился Морозов. — Может, повезет? И если я посижу здесь и подожду?..
— К сожалению, дорогой Эдуард Семенович, — вмешалась в разговор Закройщикова, — конец рабочего дня. Учреждение у нас хотя и слегка, но все же режимное, поэтому находиться здесь могут только сотрудники. Поезжайте в гостиницу и спокойно отдыхайте, а к завтрашнему утру, я думаю, Софья Борисовна уже найдет то, что вам нужно. Я проконтролирую.
Соня, собственно, никуда и не торопилась, домой к маме она успеет всегда, но и работать всю ночь у нее тоже не было никакого желания. Но можно и из этой ситуации извлечь пользу.
Мама до сих пор считала Соню маленькой и беззащитной девушкой и жестко контролировала всю ее жизнь. Если Соня заканчивает в 17.00, то в крайнем случае в 17.30 она обязана быть дома. В 17.35 Нина Андреевна начинала звонить в морги и больницы. А сегодня под прикрытием сверхурочной работы можно сходить куда-нибудь, например, посетить с Риткой ближайший бар, куда они иногда закатывались отдохнуть, Ритка — от своего мужа и ребенка, Соня — от мамы.
Она спустилась в свой кабинет, который называли «большим каталогом», потому что в каждом отделе были свои маленькие каталоги, а здесь они сводились воедино все вместе. Пробралась между стеллажей с каталожными ящиками к своему столу — надо дождаться, когда уйдет Закройщикова с этим аристократическим «отпрыском», и потом уже свалить по тихой.
Из ее окна хорошо был виден парадный подъезд, где уже томилась «Волга» Закройщиковой, значит, сейчас она выйдет. Надо подождать. Соня посмотрела на часы — без пяти пять. Она сняла трубку, набрала номер и услышала мамин голос: