Заказ на мужчину мечты

Ефремова Марина

— Я не знаю, кем он ей приходится и как это называется, но она ему — внучатая племянница, — поддержал его Евгений.

— Что же получается, Лерка, значит, Морозова? — спросила Соня.

— Она Дианова, по папе, — ответил Евгений, — а мама ее была Кудрявцева, а бабушка по маме — Котова, а ее прабабушкой была Елизавета Морозова, на которую она так похожа. Это мы проверили вчера по милицейским архивам. А Эдуард Семенович Морозов был племянником Елизавете, у которой с братом пятнадцать лет разница в возрасте. Так получалось, что по одной линии у Морозовых рождались одни мальчики, а по другой — девочки.

— Подождите, — опять прервала рассказ Евгения Соня, — но зачем Лерке было убивать этого дедушку-дядю, он ведь единственный ее родственник. Она радоваться должна.

— Наверное, из-за этого, —

сказал Сергей и положил на стол перед Соней закатанный в пленку полуистлевший документ с гербовыми печатями, витиеватыми подписями, казначейскими марками на фоне православного серебряного креста величиной с ладонь.

— Что это? — спросила Соня.

— Это завещание старика Морозова, он был не просто чудак, а еще и гад редкостный, — произнес с раздражением в голосе Сергей. — В завещании говорится, что в одном из швейцарских банков хранится состояние на двадцать миллионов рублей золотом, а также бриллианты и какие-то доходные бумаги. И все это богатство будет принадлежать любому из его наследников при условии предоставления этой бумаги в банк не позднее 31 декабря 1999 года. В следующем веке все богатства остаются банку.

— Почему гад? — удивилась Соня. — Он дал своим наследникам почти сто лет, чтобы отыскать эти сокровища.

— А гад, потому что не сказал, где их искать, — проговорил Сергей.

— Ты, Сонечка, выступление экономки Морозова слушала не полностью, а я прослушал его до конца, — сказал Евгений, — у старушки просто великолепная память была. Она рассказала, что после того, как старика Морозова расстреляли, у нее в доме пряталась Наташа с ребенком. Потом, правда, и ее забрали. Но она успела сходить в монастырь к Лизе, повидаться с ней. О чем они договаривались, Лебедева не знала, но, вернувшись оттуда, попросила спрятать одну вещь — родовой серебряный крест Морозовых. Просила сохранить его и ради Христа не отдавать никому, а Лизавете пуще всех. Пока сама за ним не придет или сын ее Семен. А крест был вот в этой коробочке. Прости, Сонечка, я эту коробочку в тот же вечер увел. Привез в Антиповск и послушал описание Лебедевой. Точно совпадает. Потом поехал в Словинское и сходил в гости к Татьяне Андреевне, к той, которой сто лет в этом году исполняется. И поспрашивал у нее, не видала ли она когда-нибудь у Лизы эту коробочку. Она долго щупала ее и сказала, что нет, мол, такого она не видела. Тогда я спросил, приходила ли к Лизе Наташа после казни Морозова. Она ответила, что — да, было такое. Что Лиза ее тогда долго не принимала. Потом узнала, что та ей принесла что-то от отца, и снизошла, вышла. О чем они говорили, Татьяна Андреевна тоже не слышала, но потом у Лизы появился вышитый платок дивной красоты. Батистовый, шелком шитый, но с непонятным рисунком. Лиза пыталась перенять эту манеру вышивки и рисунок, у них так не вышивали.

Соня, слушая его, достала из сумки платок и положила его рядом с крестом. Рита тут же расправила его, разгладила и, повертев несколько раз туда-сюда, сказала:

— Соня, это твое право, ты первая угадала этот план.

Соня посмотрела на платок и поняла, что ей так долго и так мучительно напоминал рисунок. Это был план усадьбы, а крест — та самая недостающая деталь, которая должна быть вписана последней, именно о ней догадалась Рита. Она взяла крест и наложила его на рисунок, основание креста уперлось в красный мак. Там был тайник, там лежало завещание, за которым так долго охотился Эдуард Семенович Морозов и поплатился за это жизнью.

— Я все равно не понимаю, зачем Лерке понадобилось убивать Морозова. Ну нашли бы эти сокровища вместе и поделили бы. Она никогда не была корыстной, — заметила Соня.

— Она — нет, а он, вероятно, — да, — сказал Сергей. — Он искал ее, чтобы соединить платок с крестом, крест был у него, платок у нее. Нашел и оформил над ней опекунство, а сам потом намылился за границу. Он, видимо, рассчитывал преспокойненько забрать завещание и покинуть «немытую Россию». Благо ничего такого везти с собой не надо, а одну маленькую бумажку легко спрятать куда угодно. Но не тут-то было, не на ту напал. Лерка была незаурядной личностью, она скорей всего догадалась, в чем тут дело, наверняка сперла у него и платок, и крест и полетела в родные Палестины. А чтобы дяде было трудней ее искать, не прописывалась и не устраивалась

на работу официально.

Потом подала на смену фамилии и восстановление документов, чтобы иметь возможность поехать в Швейцарию и получить там наследство. А еще надо было доказать свое родство с Морозовым, поэтому она поехала в Москву в Госархив и документально подтвердила всю цепочку изменения фамилии в ее роду. Это мы тоже нашли у нее, — Сергей снова положил на стол бумагу. Соня даже не посмотрела на нее. — А у Эдуарда Семеновича оставалась только одна возможность получить наследство — отыскать его без плана. Или используя план архитектурный. И он тогда вышел из подполья, прикатил в Костров официально, как наследник. Нанес визит губернатору, попросил о содействии, благо фигура он заметная — академик, лауреат, его визит широко освещался в прессе.

Лера, видимо, узнала об этом. Помнишь, Соня, когда ты пришла к нему в гостиницу, то дежурная сказала, что он тебя ждет. Он ждал не тебя, а Леру. Она тогда осталась незамеченной, но все же немного наследила. Отпечаток ее пальца нашли на чайной ложке, видимо, яд плохо растворялся. Но и тут судьба вмешалась, ты явилась к нему судьбой. И не дала ему умереть сразу. А в больнице все прошло как нельзя лучше. Помните, все в больнице в один голос кричали, что в палату никто не входил и никто не сможет войти незамеченным. Никто, кроме санитарки с ведром и тряпкой, ее за человека никто не считает, она просто санитарка, ходит, делает свое дело. В больнице все как-то очень быстро забыли, что Лера врач, врач-реаниматолог, которая умеет все — и укол сделать, и капельницу поставить, и жизнь человеку спасти.

— И отнять ее, — добавил Евгений.

В комнате все молчали. Тяжесть смерти нависла над всеми. Первой снова заговорила Соня:

— Убивая Морозова, она защищала себя. Если бы не она его, то он бы обобрал ее до нитки и законопатил в психушку до конца дней.

— А убивая меня, она защищала свою любовь, — сказала Рита, — тоже можно понять.

— А убивая Соню, она спасала свое наследство, — проговорил Евгений, — потому что именно Соня нашла тайник в подземелье. Но в это время Лера уже снова принимала наркотик, поэтому неудивительно, что действовала именно так. Кстати, только под действием наркотика она, видимо, в одиночку разобрала завал в подземелье. И устроила его, вероятно, тоже она, но, думается, случайно, когда попыталась впервые открыть склеп. Так случился первый обвал, который со стороны озера. Второй она сделала, уходя, — просто выбила новую опору, поставленную мной. И думала, что обезопасила свой тайник. Она тогда уже знала, что тайник там, но в то утро очень торопилась, и ее цель была не войти туда, а не дать войти туда нам. Убивать там Риту и Соню она, видимо, еще не хотела, рассчитывала, что сможет вовремя увести всех оттуда. Но опять вмешалась судьба — внезапно стало плохо бабе Гаше, и в Лере проснулся врач, человек гуманнейшей профессии. Рухнули ее последние мечты, когда мы разгадали план, когда посещение подземелья стало неизбежным. Тогда она и слетела с катушек окончательно.

— И не нашла ничего лучшего, как убить себя, — проговорил Сергей, — потеряла наследство, любовь, тяжкий грех лег на душу. А еще кончился наркотик, а купить другой у нее не было денег. Поэтому она и забралась к тебе в квартиру, Соня, она взяла немного денег на дозу, продуктов, потому что не ела очень давно, и прихватила свою сумку. Там было чистое белье. Вчера ночью она пришла в больничную котельную, приняла там душ. Ее пустили, ее там знали, переоделась, написала два письма, одно тебе, Соня, другое мне, с признанием в убийстве и покушении на убийство, и ввела себе смертельную дозу.

— А как она умудрялась вроде бы всегда находиться рядом и при этом делать свои дела? — спросила Рита.

— Вот это и для меня загадка, — заметил Сергей.

— И еще, — снова заговорил Евгений, — ты, Сонечка, как всегда, оказалась права.

— В чем? — удивилась Соня.

— Подземелье действительно было рудником, — пояснил Евгений и положил перед Соней еще один листок из папки, — это заключение минералогической кафедры университета. Помнишь, я звонил при тебе Николаю Николаевичу? Они проверили пробы грунта, которые я им привез, и дали заключение, что в пробах имеется остаточное серебро. Но рудник истощен и промышленной перспективы скорей всего не имеет.