Заказ на отцовство
Шрифт:
– Какой ребенок родился раньше? – Слышу где-то рядом, как будто вокруг меня, везде, этот голос. Въедается в память. Рот открываю, чтобы крикнуть что-то или хотя бы прошептать, остановить их. Но пересохшие губы с трудом раскрываю, голоса нет.
– С первым ребенком все хорошо, девять баллов по шкале Апгар, у второго шесть - не критично, но за ним пока требуется наблюдение.
– Что за шкала?
– Состояние здоровья каждого новорожденного, минимум ноль, максимум десять.
Остановить этот аукцион!
– Нет… Нет, пожалуйста, не надо…- шепчу. Сил нет сказать громче.
– Как она?
– С женщиной все в порядке. Просто устала, тяжело рожать двоих. На первого силы есть, на второго уже мало.
– Вот та сумма, о которой мы договаривались. По документам родился один ребенок, второго не было.
– А если она..?
– Ее обменная карта у вас. Там все написано, как надо. Ведение одноплодной беременности. Никто ей не поверит, в худшем случае посчитают психически больной и отправят на лечение, сами знаете куда.
– А врач этот с ней был.
– Он будет молчать.
Бесполезно. Они все подстроили, все просчитали. Что с Сашей?
Я зубы сжимаю, но слезы не остановить. Я потеряла в этой истории почти всех. Брата, любимого, одного ребенка, осталась на руках с больным.
Сердце сжимается и хочет остановиться, там внутри больно невыносимо. Ничего нельзя исправить и изменить. Ничего сделать по-другому.
Я просто осталась одна во всем мире. Без поддержки и помощи. Жить не хочется, но сил ни на что нет.
Слабость сбивает в сон, а когда просыпаюсь уже в палате.
Солнечный свет так приятно заливает воздух. Греет лицо. Так спокойно и уютно. Рядом кряхтит кто-то.
Незнакомый. Непривычный звук. Жмурюсь и открываю глаза.
Рядом малыш запеленованный лежит. Посапывает и морщится. Сморщенное личико, черные волосики виднеются из-под пеленки.
Мой. Палату быстро осматриваю. Привстаю. Надежда, может второго просто забрали куда-то… Но кроватка одна. Признаков того, что тут есть и второй ребенок - нет. Его забрали. Отобрали. Как и было указано в договоре.
– Прости, – шепчу, изучая каждый изгиб лица. – Прости, что вас разлучили с братом. – Радоваться должна, что он у меня есть, а горло душит истерика. Второго потеряла. Навсегда. Не все сделала, что могла. Не старалась. Как он теперь? Что с ним будут делать? Как будет расти? Да я бы руку отдала только за то, чтобы знать, где он и с кем. Пусть наблюдать со стороны, но знать, что ему там хорошо, что его не обижают.
Девять месяцев мучений позади. Подвести итог, а самой смешно. До идиотизма смешно.
Я спасала брата, он погиб. Меня все равно обокрали и забрали ребенка. По всем документам ребенок один. Если я пойду куда-то с заявлением, то там покрутят у виска и скажут, что это послеродовой стресс. Придумала, что у меня двойня.
Что с Сашей?
Боже, где правда, где Саша? Почему все это со мной происходит?
Малыш хныкать начинает и отвлекает внимание на себя.
Я без сил, но без меня этот малыш пропадет, он еще и беззащитный. Только я стану ему опорой и выращу. Выдыхаю и поднимаюсь. Немного качает, но силы на то, чтобы взять его на руки и подержать находятся.
Пусть я не знаю, кто его отец, но точно знаю, что я его мать. Это главное.
Дни стремительно летят. Ко мне в палату положили еще трех женщин с новорожденными. К ним мужья приходили под окна, они довольные детей показывали. Я тихо плакала. Понимаю, что они ничего не знают, да и сама делиться ничем не хочу. Никто не поверит, решат, что больная. Со стороны-то благополучно все в больнице, на самом деле такое творится.
А первая я или нет, неизвестно. Добиться бы правды, разоблачить все это, но одной не справиться. Лучше всего у меня получается плюсовать могилы на кладбище.
– Катя Герц, это не ты?
– спрашивает одна из женщин.
– Я, – оборачиваюсь и смотрю на нее.
– Тут тебя под окнами ищет кто-то.
Я быстро поднимаюсь и к окну иду.
Машка моя под окнами. Нашла меня. В руках плакат огромный с моим именем. Я лицо закрываю ладошками. Слезы смывают картинку, но я так рада ее видеть. Хотя бы один человек в мире еще помнит обо мне.
– Мне поговорить с ней надо, это важно.
– Давай быстро, - женщина, которая лежит возле окна берет ребенка на руки и отходит подальше. Никто не спорит. Они жалеют меня молча каждая, в душу не лезут, да у них и не получится.
Приоткрываю окно и вдыхаю свежий воздух. На улице морозик, ноябрь вовсю уже готовится к зиме.
– Кать, привет, я нашла тебя. Ты как, родная? Родила?
– Да, – громко кричу, – привет, Маш. Я мальчиков родила.
– А что с тем делом?
– У них все получилось, мы не спасли второго. Маш, Саша пропал, поищи его. Может, он в больнице где-то лежит? Может в поликлинике появлялся, на работе же должны знать, что с ним. Может, ему помощь нужна? Если нет в больнице, ищи на кладбище и у него дома. Записку мне потом передай.
– Кать, я его найду, как малыш?
– Все хорошо. Маш, я люблю тебя, мне пора.
– Не волнуйся, я все сделаю. Ты меня знаешь.
Захлопываю окно и разворачиваюсь ко всем.
Они как сидели, так и замерли все.
– Спасибо.
– Киваю и иду к своей кровати.
Это их оцепенение придает уверенности. Они думали я мать-одиночка от непутевого отца, оказывается, они ничего не знают обо мне.
– Ты родила двоих?
– спрашивает тихо одна из женщин.
Я только взгляд на нее поднимаю, она выпрямляется.