Заключенный на воле

Маккуин Дональд

Сдержанная откровенность этой реплики делала ее еще более беспощадной. Халиб хмыкнул.

— Ты, как всегда, бьешь в самую точку. Или, можно сказать, в самого Марда. Ну что ж, ладно. Посмотрим, что мы можем сделать.

Вед ждал. Постепенно мимолетная вспышка веселья покинула императора. Когда Халиб заговорил снова, голос его был едва слышен. Император опять поднял бокал и сосредоточенно уставился в него, как будто насыщенный аромат вина мог отнести его послание в те места, куда самому императору было не дотянуться.

— Полагаю,

сейчас самое время для второго тоста. За тебя, капитан Лэннет. За того, кого мы так и не успели узнать получше и кто ушел так скоро. Прости нас.

Брови Веда удивленно поползли вверх, но управляющий быстро опомнился и взял себя в руки. И все же он не сумел полностью скрыть недоверия. Император просит прощения? Вед пришел в себя лишь наполовину, когда Халиб вернул беседу в привычное русло.

— С каждым лишним днем, прожитым Этасалоу, угроза растет. Изыщи способ уничтожить его.

Вед поставил свой бокал и встал.

— Он нашел превосходное укрытие. Официально нам неизвестно, где он находится. Советник Уллас старательно делает вид, будто он поддерживает империю, и в то же время предоставляет убежище нашему злейшему врагу. Вам нужно достаточное количество верных людей в совете послов, чтобы они одобрили превентивный удар по Хайре.

— Об этом не может идти и речи, Вед. Изначальная гвардия сейчас рассеяна по галактике, на шести планетах беспорядки. Послы чуют кровь. Они будут ждать и приглядываться — а как я выйду из этой ситуации? Мне нужно, чтобы мои Стрелки постоянно были у меня под рукой. Я не могу зависеть от скорости переброски войск с планеты на планету.

— Если мне позволено будет выразить свое мнение, Возвышенный, вы — не просто хороший император. Вы — лучший изо всех, каких только когда-либо видела эта империя. И несправедливо, что все это произошло именно в ваше царствование. Так не должно быть. Должен существовать способ остановить Этасалоу. Мы знаем, что он может натворить. Если ему удалось вывезти с Гектора оборудование… — Вед не договорил.

Халиб кивнул. Лицо его осталось бесстрастным.

— Если я в чем-то и уверен, Вед, так это в твоей верности.

Внезапно нахмурившись, император резко взмахнул рукой.

— Ладно, пора браться за работу. Ты сейчас ноешь, словно старый дурень, который перед сном макает печенье в теплое молочко. И я с тобой разнылся. Хватит. Подкупи кого-нибудь. Придумай какой-нибудь план. Клянусь, иногда мне кажется, что ты превращаешься в старую бабу. А теперь оставь меня.

Вед очень обрадовался, когда Халиб повернулся к нему спиной, — это позволило управляющему подавить улыбку, в которой так и норовили расползтись его губы. Как это, однако, успокаивает — увидеть прежнего раздражительного, вспыльчивого императора! Вед посмеивался все то время, которое понадобилось ему, чтобы дойти до потайной двери — да и после, пока шел по коридору.

В отличие от Веда, настроение которого улучшилось,

Халиб уселся в кресло и сгорбился под гнетом черной меланхолии.

В большинстве своих бед он обвинял Астару. Это она убедила его отца — интересно, сколько ей лет? — и отца его отца разрешить ей проповедовать и повествовать о своих видениях его сыну. Если позволить ее обольстительной логике воздействовать на ребенка, результат будет совершенно предсказуем. Точно так же можно не сомневаться в том, что произойдет с ледяным серебром, которое сунут в доменную печь.

И все-таки в учении Взыскующей много верного.

Самоуправление, например.

Халиб верил в это. Он также верил, что его должны получить люди, которые действительно этого хотят. Граждане империи знали лишь тиранию. Великодушную по мере возможности, но все же тиранию. Но дарованная свобода лишь заставит людей надеть маску благодарности. Свободу следует заслужить. Император — отец народа, соблаговоливший ее даровать, ничего тут не изменит. По крайней мере, так полагал Халиб. У него не было научных данных, способных подтвердить подобное мнение. Он просто чуял это нутром.

Капитан Лэннет. Астара и текущие цели вылетели из головы у Халиба. Мысли императора устремились к молодому капитану. Халиб помрачнел. Он припомнил, как весьма откровенно намекнул Веду, что видит в Лэннете сына — такого, какого у него никогда не было. Лэннет, исчезнувший больше года назад. Канувший в пучину интриг, сотрясающих империю. Возможно, погибший в одной из тюрем советника Улласа.

Вопреки себе Халиб подумал — уж не попал ли Лэннет в руки к Этасалоу? — и у него вырвался стон.

— Он жив.

Халиб вскрикнул и вскочил, опрокинув кресло. Он молниеносно запустил руку в кобуру, закрепленную под крышкой стола, и выхватил плазган. Но прежде, чем Халиб успел прицелиться в непрошеного гостя, испуг на его лице успел смениться обычным недоверием.

— Астара! — выдавил он.

Силуэт женщины в черном платье, скользившей от той самой двери, за которой исчез Вед, постепенно становился более отчетливым, словно выступал из остающейся позади темноты. Ее безмятежное спокойствие казалось насмешкой над неуклюжими попытками Халиба спрятать плазган на место — впрочем, она все равно не могла этого видеть. И все же от слов Астары по спине императора побежали мурашки.

— Я пришла не для того, чтобы сразить тебя, Возвышенный. И никто тебя не сразит, если только Астара будет в силах воспрепятствовать этому.

Слова застревали в пересохшем горле, но все же Халиб ухитрился произнести:

— Ну спасибо, успокоила. Ты могла бы и позвать меня. Я бы пришел в пещеру.

Звук собственного голоса успокоил императора. Он продолжил:

— Что ты такое говоришь? Кто жив?

— Капитан Лэннет. Мой невольный поборник. Твой друг по принуждению.

Халиб предпочел проигнорировать оскорбление.