Заколдованная
Шрифт:
Пальцы Дункана крепче сжали цепочку от подвеска, и кусочек янтаря шевельнулся на столешнице. Дункан снова посмотрел на камень. Он потускнел, словно истерся от долгого пребывания в руках.
Однако Дункан дотронулся до него лишь один раз. От горя, которое тогда ощутил, у него подкосились ноги и он рухнул на колени.
С того мгновения он старательно избегал прикасаться к янтарю.
— Я не освобождаю себя ни от каких обязательств, — сказал Дункан.
Его голос, как и глаза, казались безжизненными. Но убежденности ему хватало и в голосе, и в глазах. Он действительно говорил то, что думал.
— Не будь… — начал Доминик.
— Если ты не получишь в союзники замок Каменного Кольца, — продолжал Дункан, не слушая Доминика, — то Блэкторну скоро придется воевать со Спорными Землями.
Доминику хотелось отрицать это, но он не мог. Ему очень нужны были союзники, потому что он не мог позволить себе роскошь нанять еще рыцарей — сначала надо было поднять Блэкторн из запустения, в какое он был ввергнут предшественником Доминика.
— Без приданого Арианы я не смогу удержать замок Каменного Кольца, — продолжал Дункан. — И ты не можешь дать мне денег, не ободрав Блэкторн до костей.
Ответом было лишь тихое проклятие, вырвавшееся у Доминика.
— Через пять дней я обвенчаюсь с Арианой, — закончил Дункан.
— Нет! Я не допущу, чтобы ты влачил это полуживое существование, — решительно возразил Доминик. — Или полумертвое, что вернее.
— Это не в твоей власти. Ты мне больше не лорд.
— Я откажусь скрепить декрет своей печатью.
— Это не более чем формальность, — безразличным тоном проговорил Дункан. Церкви все равно. Замковый капеллан обвенчает нас. В этом замке хозяин я, а не ты.
Доминик открыл было рот, чтобы продолжить спор, но Мег не дала ему этого сделать, положив руку на его запястье.
Дункан ничего не заметил. Он уже снова смотрел на янтарь, и взгляд его тонул в туманной глубине камня. Порой он был почти уверен, что видит там Эмбер.
Порой…
Негромко крикнул сокол. Звук был таким нежным, что казалось, будто его издает совсем не соколиное горлышко. Он висел в воздухе, словно превращенный в музыку луч света.
Дункан поднял голову.
Перед ним стоял Эрик, а его необыкновенный сокол сидел у него на запястье.
— Я дам тебе столько, сколько стоит приданое Арианы, — сказал Эрик.
На мгновение огонь жизни сверкнул в глазах Дункана. Потом он угас, и глаза стали еще темнее, чем раньше.
— Благодарю тебя за щедрость, — произнес Дункан без всякого выражения в голосе. — Но барон Дегэрр все равно будет воевать, если его дочь окажется отвергнутой каким-то шотландским бастардом. И в конце выйдет то же самое — Блэкторн будет потерян из-за нарушенной клятвы.
Эрик бросил взгляд на Доминика. Глендруидский Волк нехотя кивнул.
— Дегэрр был в ярости от того, что приходится отдавать дочь за безвестного и безродного рыцаря, — медленно проговорил Доминик — Если Дункан отвергнет Ариану, то Дегэрр пойдет войной на нас обоих. А король Генрих благословит его на это.
— Мы с Арианой обвенчаемся через пять дней, — сказал Дункан. — Мне все равно. Эмбер ушла.
Какое-то время слышалось лишь потрескивание поленьев в очаге да отдаленный вой ветра. Потом Ариана опять взяла на колени свою арфу. Мелодия, которую она заиграла, неким сверхъестественным образом выражала царившее в комнате настроение: крушение надежд и скорбь, ощущение ледяного калкана, который неотвратимо захлопывается, перемалывая жизнь и надежду в своих безжалостных зубах.
Саймон перевел глаза с брата на холодную норманнскую наследницу. Губы его сжались в суровую линию Потом он опять повернулся к Доминику.
— Я женюсь на норманнской девице, — коротко бросил Саймон.
Дункан не поднял головы. Музыка внезапно оборвалась резкой, нестройной какофонией звуков.
— Что ты сказал? — спросил Доминик.
— Мы представим это всем так, будто речь идет о браке по любви, — продолжал Саймон, произнеся два последних слова с насмешливым ударением. — О тяге друг к другу двух сердец, закончившейся тайным побегом влюбленных, которые ослушались и английского короля, и норманна отца. Из-за любви, разумеется.
Звучавшая в голосе Саймона ирония заставила Мег болезненно поморщиться, но спорить она не стала.
— Что думаешь ты? — спросил Эрик Доминика.
— Король Генрих не будет возражать, ибо получит желаемое, — медленно произнес Доминик.
— То есть?
— Дочь Дегэрра будет замужем за человеком благородного происхождения, который верен королю Генриху, — напрямик сказал Саймон.
— А Дегэрр? Не станет ли он возражать? — спросил Эрик.
— Нет, — ответил Доминик. — Саймон мой брат и моя могучая правая рука. Значит, он более выгодная партия для дочери, чем был бы Дункан Максуэллский.
— Леди Ариана, — обратился к ней Эрик. — Что ты скажешь?
— Теперь я понимаю, почему Саймона прозвали Верным, — ответила Ариана. — Должно быть, такая верность — целое сокровище, она драгоценнее рубинов…
Ариана щипнула две струны. Их чистая гармония одно мгновение трепетала в комнате, потом превратилась в печальный шепот и замерла.
— Супружескому ложу я предпочла бы монастырь, — промолвила Ариана, — но ни мой отец, ни Всевышний не сочли подобающим предложить мне это.
— И мы не можем так сделать, — откровенно признался Доминик.
— „Тяга друг к другу двух сердец…" — повторила Ариана слова Саймона.
Мелькнула ее рука, пальцы рванули струны, и тишину наполнили нестройные аккорды.
— Дункан. Саймон. — Ариана пожала плечами. — Мужчины все одинаковы. Горды и жестоки в равной мере. Я исполню свой долг.
— Ты заслуживаешь жены получше этой ледяной норманнской наследницы, — сказал Доминик брату.
— Блэкторн заслуживает участи получше, чем война, брат. Да и ты тоже. — Саймон слегка усмехнулся. — Женитьба наверняка не может быть хуже того, что пришлось пережить тебе в этом аду у султана, чтобы выкупить меня.