Закон абордажа
Шрифт:
Но память уже вызывала, пробуждала, нет, не воспоминания и даже не то, что именуют умники «родовой памятью», а нечто более глубокое и емкое, чему нет названия, но что несет запечатленное через поколения, от отца к сыну, внуку, правнукам, от тех забытых пращуров, что когда-то стремглав бежали от слуг его и ему подобных, чтобы не быть пожранными душой и телом.
И чувство это говорило: перед ними — враг.
Первым среагировал не кто-то из пиратов, казалось, привычных действовать без команды. Не Кармиса — маг-пират. И даже не епископ.
Первым опомнился дон Орио.
— К залпу! —
— Огонь!!! — скомандовал капитан.
Раздались беспорядочные выстрелы.
Змей даже не покачнулся.
— Это морок, призрак! — выкрикнул Орио.
Словно бы услышав его слова, змей изогнулся в воздухе и обрушил удар хвоста на стоявшего ближе всего пирата. Тот не упал, не был раздавлен или даже просто убит на месте — он просто вспыхнул бирюзовым пламенем и распался, растекся булькающей зловонной лужей.
После демонстрации своей материальности, змей взвился к сводам, а затем черно-радужная молния обежала весь зал вдоль стен по периметру — видимо, хозяин здешних мест таким нехитрым образом дал понять, что никого выпускать не намерен.
И вновь занял свое место, озирая незваных гостей с почти ощутимой насмешкой.
Насмерть перепуганные матросы жались к колоннам. Одни обреченно стояли, как по команде «на караул», другие вразнобой перезаряжали ружья, раскусывая патроны. Они немедленно бы побежали, если б знали, куда бежать.
Ронкадор стоял в окружении самых стойких бойцов и ждал развязки, хотя мысленно уже попрощался со всеми и готовился отойти в мир иной.
За соседней колонной Альери опустилась на колени и читала молитвы одну за другой.
Жаль, что она не успела исповедаться святому отцу.
Какой-то из ближайших к выходу матросов ринулся прочь — стремительный рывок черно-золотой молнии, и лишь взметнувшееся пламя осталось от смельчака.
Эохайд отчетливо понял, что жить им всем осталось считанные секунды. Сейчас тварь пожрет их или сотворит что-то еще более ужасное. И откуда ждать спасения?.. Надежды не было. То, что приближается к ним, — сама смерть. Неотвратимая смерть. Оказывается, самое жуткое для таких, как он, людей — неотвратимость.
А Кармиса лишь стояла, замерев, взирая на чудовище. Взирая — и не видя, точнее — видя совсем не то, что остальные.
Тварь была похожа на столб переливающейся самой в себе Тьмы тысяч и тысяч оттенков мрака. Это было существо мыслящее, злобное и невероятно мощное.
Перед ней было очень древнее создание, пришедшее в мир задолго до часа, когда человек лишь чуть-чуть преодолел в себе звериное начало. В его славу проливалась кровь на черных жертвенниках подземных храмов и устремленных в небо вершинах пирамид. Сутью его была Тьма. Та самая Великая Тьма, царившая во вселенной до ее сотворения.
Не было в этом мире силы, способной остановить чудовище.
И тут вперед выступил отец Тибальт.
Протянув руки к монстру, он вскричал:
— О, ты, Рука и Глаз Хамиранов! Пришла пора тебе исчезнуть навсегда!
И он ответил человеку!
Под каменными сводами прозвучал зловещий голос, который никогда не суждено забыть тому, кто имел несчастье его услышать.
— НАВСЕГДА?! — эхом отразилось от камня. — ГЛУПЕЦ!! ЖАЛКИЙ ГЛУПЕЦ!!! ХВАСТАТЬСЯ СИЛОЙ ПЕРЕДО МНОЙ, ОДНИМ ИЗ ДРЕВНИХ, СТОЯВШИХ У ИСТОКОВ ЭТОГО МИРА!!! ТЫ ДАЖЕ ПОДУМАТЬ НЕ УСПЕЕШЬ, КАК ТВОЕ ЖАЛКОЕ ИМЯ НАВЕКИ СОТРЕТСЯ ИЗ ЛЮДСКОЙ ПАМЯТИ!!!
Р'рагхааа таибар… Урр-Шартар-гур Арх-Арх!.. Мар табба баа… Авват кириинар… Паан фетталу штир кар-рат… Кзар-Хакк!! — громом отдавалась в ушах речь твари, надо лбом которой сияли длинные алмазно-светящиеся рога…
Северин, косясь на застывшего каменным изваянием отца Тибальта, протянувшего руки к чудовищу, открыл крышку ларца, достал оттуда череп, выточенный из горного хрусталя, и вознес его высоко над головой.
Череп разом вспыхнул мертвенно-бледным светом, от него разошлась во все стороны световая волна, словно оба святых отца стояли в шаре, наполненном ярко-голубым чистым светом.
Вслед за этим яркими огнями полыхнули самоцветные глаза чудищ на стенах.
Экзорцист громким, хорошо поставленным голосом начал молитву:
— Укрепи десницу нашу, и сердце наше право, и ум наш мудр. По Твоему благому, Владыко Вседержителю, утверждению исполняем мы действо сие верное.
Творец Вселенной, Элл, неизреченный, воссиявший сущим во тьме и Хаосе светом спасения, пославший ничтожным детям своим веру и пророков, и посланников небесных в помощь, предопределивший Хамирану и ордам его падение во тьму внешнюю, и тебе, заклятый Змей-Ездр! Реку вослед нашим святым пророкам: запрещаю тебе, отродью Уббо-Сатхла премерзкому, страшным именем Господним и всеми именами Элла, и силою святых и пророков, властвовать над сею землею!!
Проклят будь, Змей, распадись в тлен и не имей боле никоей же власти на земли, и иди в преисподнюю на муки вечные, да не убоюсь тебя и всех сил твоих! Да падут все цепи твои и заклятья бесовские, и да воздастся тебе, врагу Эллову по делам твоим! Да исчезнешь ты и зиккурат твой, Езр, и все идолы твои да падут, и все римфаны твои да разрушатся! Проклят, проклят будь!
Apage! Apage! Apage!
Сияние превратилось в световой жаркий поток, который, отразившись в черепе, ударил в змея.
Могучая сила, отраженная в самую сущность демона и вновь излучаемая ею в хрустальный череп, обливала всего демона, заставляя его светился.
— Р'рагхааа — варрон! — гремел как под сводами храма голос епископа. — Шамурадд — васс! Эонрр-Фартар — васс! Мар табба! Лаишиф — васс!! Авват! Авват! Авват!
Слова эти отзывались неведомым ужасом и одновременно надеждой в душах недвижно замерших, обреченно взирающих на схватку людей.
Но тварь они не слишком, видимо, смутили, ибо она ринулась в контратаку. Походя придавив оказавшегося на пути эгерийца (лишь легкая сине-зеленая вспышка осталась от него), она попыталась обрушиться на священников.