Закон Единорога
Шрифт:
– Господи, – зашептал свою вечернюю молитву д'Орбиньяк, поднимаясь вверх по широкой деревянной лестнице, украшенной резными перилами. – Я надеюсь, что у тебя нет ничего лично против нас. Дай нам возможность проснуться завтра такими же живыми, здоровыми и свободными, как мы засыпаем сегодня. И да будет на то воля твоя. Аминь.
ГЛАВА 12
Если на небе есть ангелы, я надеюсь, что небесное воинство организовано по принципу мафии.
И наступило утро. Голосистый шантеклер во всю мощь своей луженой глотки прямо под окном спальни объявил начало трудового дня.
– Надеюсь, тебя подадут нам сегодня в бульоне, – злобно пробормотал я, не открывая глаз. Вставать не хотелось, но сна уже не было. Снаружи доносились обычные мирные звуки просыпающегося сельского двора: скрип колодезного ворота, мычание волов и кудахтанье нашего будущего завтрака. К этому пасторальному шуму примешивались отрывистые команды, издаваемые Лисом, как всегда, с утра бодрым и полным творческих сил. Никогда я не мог понять, как нормальный человек может добровольно вставать в такую рань…
– Локоть опусти! Я тебе говорю, локоть опусти! – разорялся во дворе Лис. – Хочешь, чтобы в схватке руку сломали?
«Сэнди тиранит, – догадался я. – Хотя это еще вопрос, кто кого тиранит…»
Я лежал в постели, вслушиваясь в окружающие звуки, включая рецепторную систему и мужественно готовясь к подъему.
– Эй, Жано! – раздался прямо под дверью бодрый голос Бельруна. – Что ты сегодня с утра сонный, как осенняя муха? Что, на перине не спалось?
– Мы, это… с хозяйкой всю ночь… – послышался неторопливый ответ. Кажется, Ролло сегодня соображал еще медленнее, чем обычно. В воздухе повисло предгрозовое молчание.
– Что вы с хозяйкой всю ночь? – с тенью угрозы в голосе переспросил Бельрун.
– Разговаривали… – закончил фразу Жано.
– Что-что?! – искренне изумился Винсент. – О чем?
– О жизни… – мечтательно вздохнув, пробасил Ролло.
– Да… – философски изрек владелец цирка после некоторой паузы. – Значит, сегодня тебе тяжелую работу поручать нельзя. Ты, должно быть, изрядно устал после такого непосильного труда. Насколько я тебя успел узнать, самой длинной твоей фразой было: «Ах, как же я хочу есть!» Кстати, иди распорядись о завтраке, мы скоро выезжаем.
Послышался тяжкий вздох и удаляющиеся по коридору шаги влюбленного слона. В дверь постучали.
– Эгей, мастер Черная Рука, просыпайтесь!
– Входи, Бельрун, я не сплю, – произнес я, садясь на кровати.
– Вы слышали, у нас в труппе завелся оратор, – входя в комнату, жизнерадостно сообщил мне Винсент. – Железный Цицерон! Никогда не подозревал за Жано таких способностей… Ну да ладно. Я к тебе по хозяйственному вопросу.
– Что случилось? – одеваясь, спросил я.
– Да ничего не случилось. Овса лошадям купить надо, – успокоил меня Бельрун.
– Сейчас, – я полез развязывать кошелек.
– Что, у нас опять отбирают деньги? – послышался возмущенный голос Лиса за моей спиной. «Начинается!» – с досадой подумал я.
– Куда ты солид даешь? У тебя что, меньше монет при себе не бывает? – брюзжал мой экономный товарищ.
– Не бывает, – я продемонстрировал ему содержимое мешочка. Лис присвистнул и тут же потребовал:
– Вот что. Сдавай-ка кассу, теперь деньгами буду распоряжаться я. А то до Арелата с твоими барскими замашками мы не доедем!
– Я так понимаю, – произнес Винсент Шадри, настороженно глядя на хозяйственного Лиса, – это новый артист нашего цирка?
– Да, это великий артист оригинального жанра, – не замедлил отозваться я, мстительно глядя на Лиса. – Он способен перетаскивать мешки с песком при помощи языка. В хорошем настроении он даже способен перекидывать их через крепостную стену.
Лис бросил на меня уничтожающий взгляд и, приосанившись, гордо изрек:
– Чтобы я, знаменитый гайренский менестрель, опустился до бродячего цирка?!
На лице Бельруна появилось вопросительно-изумленное выражение.
– Погодите-погодите… Как же это я сразу не подумал? Ведь вчера вечером вас за столом называли Рейнар?
Я, понимая, что из-за лисовской гасконской гордости мое инкогнито, стойко державшееся последние дни, летело ко всем чертям, с грустью ожидал продолжения. И оно не заставило себя ждать.
– О! Конечно! Какой я дурак! – Бельрун хлопнул себя ладонью по лбу. – Вы – Рейнар Д'Apco д'Орбиньяк! Я очень люблю ваши песни, особенно вот эту:
Как ныне сбирается герцог ОжьеОтметить сарацинским шакалам… —запел он на мотив, и отдаленно не напоминающий тот, на который Лис впервые исполнил этот блестящий перевод с русского в ратуше Трифеля.
– Я очень рад встрече с вами! – мсье Шадри подскочил к слегка ошарашенному своей популярностью на «исторической родине» гайренскому соловью и затряс его руку в дружеском рукопожатии. Внезапно он, пораженный какой-то новой мыслью, выпустил ладонь глупо улыбавшегося Лиса и уставился на меня.
– Тогда, выходит, вы… – циркач замолчал, подошел к полуоткрытой двери и, выглянув за нее, проверил, не подслушивает ли нас кто. – Вы – Вальдар Камдил, – подытожил он, радуясь собственной догадливости.
Я церемонно поклонился.
– Честь имею.
– А я-то, болван! Еще рассказывал вам о ваших же собственных похождениях! – неожиданно весело рассмеялся Бельрун. – Вот это да! Я не очень много приврал? – все еще улыбаясь, спросил он.
– Самую малость, – отозвался я.
– Ну, – потирая руки в каком-то радостном возбуждении, проговорил Винсент. – Теперь-то я от вас ни на шаг – ив огонь, и в воду!