Закон есть закон
Шрифт:
Но я сделал вид, что верю Аде, и милостиво кивнул:
– Пусть идет. Кто-то должен готовить нам бутерброды. Только собирайтесь поскорей. И не забудь надеть второй браслет.
– Я сейчас.
Ада удалилась в соседнюю комнату и вернулась через четверть часа – минута в минуту. Теперь одета она была в черный кожаный плащ с капюшоном, явно мужской, тяжелый, никнущий длинными полами к земле, к тому же с одной-единственной металлической пуговицей, брюки из черной грубой ткани, какие носят охранники, такую же рубашку (распахнутый плащ позволял рассмотреть, что на лацканах нет нашивок стражей) и высокие грубые ботинки. Под плащом, как мне показалось, была спрятана шпага. Шпага Графа? Я бы многое отдал, чтобы только дотронуться пальцами до ее эфеса.
Ада прошествовала мимо меня как мимо пустого места.
Понятное дело – она не забыла мою пощечину.
Я тоже не забыл, тем более что понял очень скоро: я отвесил ее графине совершенно несправедливо.
Когда мы вышли на улицу, я мысленно похвалил Мэй за то, что она урезала мои щедрые полчаса до пятнадцати минут.
Пелена закона трещала по швам, и те, кто уже не ощущал ее давления на своих плечах, готовились к грядущей ночи. В одном конце улицы натягивали цепь – чтобы ни одна машина или повозка не могла проехать. Двое парней, что тащили громыхающую металлическую змею, замерли и уставились на нас. Они приметили тонкую девичью фигуру (пусть Ада и накинула кожаный плащ, это никого не могло обмануть). Но заметили также и Мэй, и Антона, а связываться со стражами им не хотелось. Пока.
– Идем, – сказал я, – тачку придется оставить. Все равно уже половина улиц в цепях. На тачке не проехать, но пешком еще прорвемся.
Мэй проверила инфозеркало – нет ли сообщений. Но связь, похоже, накрылась: инфозеркало издало лишь какой-то сип, хрип, визг, ни одного связного слова. Правда, я вполне отчетливо один раз расслышал имя «Макс», но мне могло и показаться. Пелена в агонии первым делом глушит информационное поле, так что отныне мы живем почти как в темные века: ни позвонить, ни сообщить, ни проконтролировать. Антон взял с заднего сиденья заранее заготовленный меч в ножнах и перекинул перевязь через плечо. Потом протянул еще один клинок Мэй. Достал арбалет, хотел повесить за спину, но Мэй без слов рванула ремень к себе. Антон беспрекословно уступил. Но глаза его на миг вспыхнули ненавистью. Интересно, когда Пелена падет, не всадит ли он нож в спину своей начальнице?
– Для меня подобной штуки у вас не найдется? – Я указал на арбалет, сделав вид, что не заметил этой немой сцены.
– А ты умеешь с ней обращаться? – насмешливо спросила Мэй.
– Однажды стрелял. Но я бы чувствовал себя более уверенно. Более крутым, что ли.
– Куда мы идем? – спросил Антон.
– Назад к Максиму, – сказал я. – А потом…
– Тогда пошли скорее! – оборвала меня Мэй.
Для стража она слишком уж нервничала.
Итак, мы двинулись.
Мэй следовала сразу за мной. Антон держался в арьергарде. Ада и Марчи шли в середине. Марчи тоже накинул тяжелый непромокаемый плащ с капюшоном и прихватил с собой объемистый мешок – наверняка заранее приготовленный. Судя по возрасту, Марчи пережил уже как минимум три периода хаоса. Значит, был всегда наготове – запас консервов, холодное оружие, спички, свечи…
Я ничего не забыл из списка?
Ах да, еще соль. Обычная соль, а не та, что остается от кристаллов. Этой-то соли после работы Разрушителей скоро будет в избытке.
Я шагал налегке.
Уж не знаю, доводилось ли вам переживать периоды хаоса или то, о чем я рассказываю, для вас в новинку. Если в новинку, то вы, наверное, подивитесь, чего это я так замешкался, а не забрался еще с вечера в какое-нибудь надежное укрытие и не запер все двери.
Ну, запереться в замке и сидеть, не высовывая носа, – не самая лучшая стратегия, гибель Леонардо тому примером. Дело в том, что никому не удается заранее собрать всю команду до падения Пелены. У меня, к примеру, не было магистра, я до сих пор не знал, за кого буду драться. И значит – за что. Потому что магистр определяет суть грядущей Пелены. Магистр должен зачитать кодекс законов, а потом весь свой остаток жизни провести в симбиозе с кристаллом и Пеленой. Если бы Архитектор не погиб, он бы мог стать неплохим магистром. Но он проиграл, не начав игру.
Может быть, сделать Макса магистром?
А что? Эта мысль мне даже понравилась. Максим первым делом организует на территории Альбы Магны гонки, пригласит Ларри, и повсюду будут висеть рекламные плакаты его алого болида. Хотя… если мы станем устраивать у себя гонки, мы их непременно испохабим. Гонки под покровом Пелены – это нечто невообразимое.
Так вот, уж не знаю почему, но, пока Пелена закона висит над Альбой Магной, все – или почти все – готовятся к хаосу. И всякий раз все – уже без исключения – бывают к хаосу не готовы.
Я – такой же, как все, не умнее и не лучше прочих.
Возвращаясь, мы опять должны были миновать мост. Теперь пешком.
В центре города нет настоящих мостов или набережных – только несколько виадуков, и два из них ведут на Гранитный остров.
Две реки, что сбегают с синевы на наш остров, огибают Альбу Магну с запада и с востока и вливаются во Внутреннее море. Именно так – вливаются.
Синева всегда течет, но синева – не вода. В одних местах ее уровень выше, в других ниже, и, когда льют дожди, вода никогда не смешивается с синевой, она зависает пленкой над Океаном, а потом стекает ручьями туда, где уровень Океана ниже, а понижается он всегда к суше. Так реки воды текут по синеве, вливаясь в устья островов и питая внутренние моря и озера. Никогда, кстати, не переполняясь. Ближе к полюсам осадки выпадают в виде снега, и этот снег под напором ветра сбивается в островки, прессуется в лед и скользит по направлению к Ледяным материкам – северному и южному. Я никогда не был на Северном материке, да там мало кто бывает, потому что там нет кристаллов. Говорят, управляющие кристаллы – это замерзшая синева. Но думаю, что это вранье, ведь кристаллы не тают.
Меня всегда интересовал вопрос – куда подевалась вода Мирового океана. Ее было столько, что вряд ли она уместилась бы в наших реках и внутренних морях. Быть может, она таится под слоем энергетического Океана? Непроницаемая для воды, синева проницаема для пара, а несколько «канализационных сливов» не дают переполняться нашим озерам и морям. Граф считал эту теорию не хуже и не лучше прочих.
Сейчас я шел вдоль перил и видел внизу темно-синие, почти черные крыши домиков, стоящие по обе стороны Четвертой круговой. Под мостом всегда скапливаются груды отходов, и на этой помойке питаются и жиреют чайки. Сейчас они носились под нами огромной стаей и истошно кричали.
Раз Пелена еще не пала, я наделся, что мы минуем мост беспрепятственно.
Но я ошибся.
Выход с Миллионной к мосту был уже перегорожен цепями, то есть о том, чтобы проскочить здесь на тачке, нечего было и думать. Когда мы вступили на мост, я уже знал, что нас ждут.
Трое. Стражи. Пелена была уже практически на нуле, хотя полностью закон еще не пал. Но эти трое уже сорвались с поводка. Опасаясь соваться в дома, они выставили заслон на мосту, справедливо рассудив, что мост перейти понадобится многим и многим. Впереди торопливо шагало какое-то семейство. Муж, жена и двое детишек. Я видел, как трое стражей их остановили. Мы приближались. Мужчина, понурив плечи, выворачивал карманы, выкладывая в подставленную ладонь сержанта бумажник, золотые часы, потом стал выковыривать из манжет запонки. Женщина наивно пыталась отстоять свою сумочку, но второй страж, краснолицый, белобрысый толстяк, попросту рванул ремешок у нее из рук.
Лицо его было смутно знакомо. Мы виделись прежде – несомненно. Возможно, именно он вывел меня из разгромленного дома семнадцать лет назад, улыбнулся, потрепал по плечу и сказал: «Не волнуйся, парень! Закон вновь нерушим».
Во всяком случае, очень подходит по возрасту и комплекции, если учесть, что он прибавил с тех пор килограммов двадцать. Ну и семнадцать лет в придачу.
Теперь он сорвал с головы женщины шляпку и швырнул за перила.
Потом рявкнул:
– Серьги!
Женщина принялась спешно вынимать из ушей золотые висюльки. Но никак не могла справиться. Руки дрожали. Тогда третий страж, молодой, высокий, подскочил к ней и дернул, разрывая мочку.