Закон кустарника
Шрифт:
Сигарета погасла. Юля никак не могла вспомнить, куда она дела зажигалку?– «А странный сегодня был день,–промелькнуло у нее голове–не пустой, как обычно».
***
Несмотря на девять часов утра, жара была уже градусов двадцать. Лужа, еще вчера вечером казавшаяся огромной, сегодня напоминала жалкую кляксу.
–Здорово, барышня! О чем задумалась?
–Привет, Люд. Да, так… не о чем.
–Гляди, у нас окно открыто. Ты что ли забыла?–Людмила страсть, как не любила беспорядок.
–Нет,–замотала головой Юля,–я все закрыла, точно помню.
Коридор как всегда пребывал в полуосвещенном состоянии, стараясь, не натыкаться друг на друга, женщины добрались до своей
–Неужели кто–то раньше меня пришел?–удивилась Людмила,–Ба! Наташка!! Ты чего в такую рань? А как же «жестокий» транспорт?
–Раз на раз не приходится,–голос скрипучий, как телега не смазанная, глаза в пол,– Юля, тебе Ромадин звонил.
–Уф! Привет, сокамерницы,–Галка с разбегу плюхнулась на стул,–Черт, опять пакет порвался. Ну, сколько можно?
–У тебя, между прочим, еще и футболка наизнанку надета,–усмехнулась Юля,– Я такой не помню.
–Можно подумать, Юлятина, ты весь мой гардероб знаешь.
–Ну, весь не весь, а знаю, и потом, у меня неплохая интуиция. Вот сейчас что–то мне подсказывает, что футболка явно не твоя. Во–первых, она на три размера больше, а во–вторых, я не замечала, чтобы ты была поклонницей группы «Metallic». Следовательно, этот прикид был тобой где–то позаимствован и вероятно в большой спешке.
–Осваиваешь дополнительную профессию?– Галка привычно потянулась к телефону, видимо, рассчитывая занять его часа на два. Не получилось. Аппарат ее опередил,–Алло? Юль, начальство…
–Слушаю. Доброе утро. Порядок. Еще вчера получила…. Так тебя же не было!!! Откуда я могла знать? Твоя «стютюэтка» сказала, что ты больше в контору не вернешься…. Хорошо, учту. Сейчас принесу на подпись,–Юля швырнула трубку на аппарат и стала искать документы, мысленно «доругиваясь» с начальством: «Этот гавнюк иногда ведет себя так, будто все вокруг его личная собственность».
Обычно, такое бывает после очередной пьянки, пребывая в состоянии непробудной похмелюги, шеф постоянно рычит и пытается сожрать каждого, кто попадается под руку. В таких случаях секретарши, которых он именует «стютюэтками», кидают жребий на спичках и обладательница «короткой» рысит за пивом.
Вот и в этот раз директорскую приемную украшали только две «стютюэтки». Одна из них, по определению самого Ромадина, была «девушка в прошлом», другая–«девушка с прошлым». Третьей, которую шеф именовал «длинноногой мочалкой», не было. Похоже, что бежать за пивом досталось именно ей.
–Здравствуйте, красавицы. Туда можно?–спросила Юля, показывая пальцем на дверь кабинета.
–Попробуйте. Может и повезёт,–неопределенно пожала плечами Оксана–полноватая блондинка с обручальным кольцом на левой руке.
–Ё–о–о–о,–протянула Юля,–Что неужели такой?…
–В том–то и дело, что никакой,–отозвалась Зоя, усиленно колдовавшая над кофеваркой.
Ромадин лежал на диване, прикрыв глаза рукой, и, по всей видимости, пытался справиться с бурей, разыгравшейся в организме.
–Здравствуйте, Николай Александрович,–Юля опустилась на стул рядом с диваном,– Явилась, пред Ваши светлы очи. Чего изволите, голубчик?
–Прекрати,–проскрипел зубами Ромадин,– Голова трещит нещадно и потолок кружится.
–Опять?! Права моя бабка–« у дурной шалавы кажный дён стирка».
–Познакомь. Буду хоть одну толковую бабу знать.
–И кто на этот раз?–поинтересовалась Юля,– Или жена объявилась?
–Не дай бог! Накаркаешь еще,–для надежности Ромадин даже перекрестился.
–Ладно, лечись,–понимая, что толку от начальства в данный момент никакого, она направилась к двери,– Я к тебе минут через сорок зайду. Все равно Базарычевой нет, а без подписи главбуха
Ромадина Юля знала давно. Еще с тех пор, когда после школы пришла в вычислительный центр одного крупного НИИ. Предприятие работало на оборону и космос, в лучшие годы численность сотрудников доходила до двадцати пяти тысяч. Вот туда–то по распределению и попал выпускник мехмата МГУ, Николай Ромадин.
В университет он поступил только благодаря своим способностям. Никаких связей и полезных знакомств у его матери не было. Она всю жизнь проработала начальником машбюро в стройтресте, а отца своего Колька никогда не видел. На вступительных экзаменах Ромадин так поразил приемную комиссию своей способностью мыслить нестандартно, что не принять его просто не могли. Но вот поступить в аспирантуру это ему не помогло.
В тот год было всего три места. Первым номером шел Петька Додин, у которого был не только «красный» диплом, но и около десятка научных работ, две из которых, как поговаривали на факультете, при доработке вполне тянули на докторскую. Вторым был Сергей Пенин – профессиональный активист. За пять лет учебы, каких только общественно–выборных должностей он не занимал и, в конце концов, дорос до секретаря комсомольской организации факультета. Третьим должен был быть Ромадин, но в последний момент в аспирантуру зачислили другого. Этот парень, со странной фамилией Цуквасов, объявился в их группе на четвертом курсе и никто не знал откуда. Был он абсолютно не выразителен, ничем не отличался, скорее наоборот, это был воплощенный стандарт: средний рост, средняя внешность, средняя успеваемость, единственное, что у него было не среднее, так это предки. Один его дед был близким соратником Дзержинского, активно участвовал в создании ВЧК и потом всю жизнь проработал в органах, даже умер на Лубянке в собственном кабинете. Другой – кадровый дипломат, большую часть жизни прожил за границей, плавно перемещаясь из одной страны в другую. А папаша Цуквасова, ни много, ни мало, работал в аппарате ЦК КПСС.
Но все это выяснилось гораздо позже, а в тот момент Николай даже не особенно расстроился. Тогда он еще относился к жизни легко, считал, что все в ней достаточно просто, и если особенно не усложнять, то твои способности рано или поздно будут востребованы и оценены по заслугам.
Определившись в НИИ, Ромадин с удовольствием обживался в новом коллективе, и скоро о нём заговорили, как чрезвычайно талантливом специалисте. Любой самый сложный алгоритм он облекал в такую лаконичную и красивую программу, что признанный корифей баллистики Моисей Самуилович Гершман, обычно весьма скупой на слова, удовлетворительно качал головой и повторял: «Занятно, занятно…». Колька мог целыми днями, а иногда и ночами, самозабвенно торчать на машине, постоянно выпрашивая лишний часок времени. Кроме того, он регулярно мотался в командировки на полигон и в многочисленные филиалы.
Командировки, как правило, проходили бурно. Особенно он прославился после того, как, просидев на объекте без гроша четыре месяца, прислал в отдел телеграмму без единой запятой: «Высылайте деньги вашу мать выселяют из гостиницы». Начальство долго не могло понять, чью это маму выселяют и почему?
Именно тогда Юлька с ним и познакомилась.
Ромадин был симпатичным, веселым парнем и многие девчонки тут же положили на него глаз. А он, ко всему прочему, оказался еще и отчаянным бабником. На ВЦ не было практически ни одной юбки, с которой бы Николаша не завел роман или, хотя бы, пару раз страстно не поцеловался. Пожалуй, только Юлька да Надька Разинкова проскочили мимо. У Надьки тогда был роман с человеком много старше ее, да, к тому же, дважды женатым.