Закон Мерфи в СССР
Шрифт:
Вот уж с кем не стал бы откровенничать, так это с таксистом! Жизнь научила... Хотя есть среди них отличные мужики, но минский товарищ по имени Николай мне еще долго вспоминаться будет.
— Пассажир, значит, мутный... Знаешь, дорогой, водитель там тоже мутный. Я бы не стал за ним ехать, если бы ты червонец не пообещал!
Я обещал ему червонец? Вот новости! Но делать было нечего: пришлось рыться в карманах в поисках десятки.
— Червонец — вот он! — сказал я. — А чья машина-то?
— Машина Госагропромовская! Хочешь — скажу куда мы
— Вот он — червонец, отдам, какие проблемы... А на складе том — что имеется?
— Как что? Ты куда приехал — в Сыктывкар или в Апсару? Это Госагропром! Он всё имеет! Хочешь — мандарин, хочешь — апельсин, хурма, королёк, гранат... Фундук имеет тоже, фейхоа имеет, инжир... Каждый сезон — свой фрукт! Ты что — нерусский? Это надо объяснять?
— Я полешук, — усмехнулся я.
— Какой полешук? — удивился апсарец. — Что такое полешук?
— Ну вот знаешь — есть грузины, а есть — сваны...
— Как не знать! У меня сосед — сван!
— Так вот есть белорусы, а есть — полешуки. Понимаешь?
— Понимаю! — таксист вдруг наморщил лоб и поднял палец вверх, едва не проткнув им крышу автомобиля. — Субэтнос! А что? Я на историческом, в АГУ учился!
АГУ — это Апсарский Государственный Университет. А потом кто-то еще спрашивает, почему я не хотел жить с историками...
— Хочешь, червонец пообещай мне — я тебя тут за поворотом подожду, а? — предложил Тимур. — Ты же туда пойдешь, да?
Мы уже минут пять как выехали из города и тряслись по извилистой дороге с плохим асфальтом, которая уводила нас куда-то в сторону Яштухского мыса, который был гораздо менее обжитым, чем Гераклейский — где располагались санатории.
— Пойду, — сказал я. — Если дождешься — будет тебе червонец. Слушай, это что — единственная дорога сюда?
— Как — единственная? Ещё железная есть! Фрукты в вагоны грузят, по всему Союзу везут!
— Вот как! — я, кажется, начинал кое-что понимать.
Да и фамилия эта — "Постолаки" — постоянно крутилась в голове, не давая покоя. Такси свернуло на едва заметную грунтовую дорогу, над которой смыкались ветви пышных лиственных деревьев, и Тимур сказал:
— Ну, хочешь — иди дальше, я тебя час подожду. Там, правда, лихие люди работают, ты им лучше не попадайся. А попадешься, скажи — за гранатовым соком пришел. Может поверят? Иногда отдыхающие его тут покупают.
— Спасибо! — сказал я и полез из машины. — То есть — итабуп!
— Давай, полешук. Осторожность имей там!
Вот это прозвучало очень двусмысленно: я за последние полтора года имел осторожность с завидной регулярностью!
Глава 6, в которой приходится пинаться ногами
Огромные каменные склады, покрытые белой штукатуркой, с крышей из свежего шифера, располагались на огороженной территории в окружении рощ и зарослей кустарника. С одной стороны имелись металлические ворота для автомобилей — туда, видимо, и въехала "Волга", с другой — виднелись провода и опоры над верхушками молодых деревьев. Там, по моим прикидкам, должна была пролегать железная дорога: локомотивами в Апсаре служили в основном электровозы.
Переться напролом в ворота было бы глупостью даже для меня, а потому я пошел в обход, намереваясь осмотреться вдоль ж/д путей. Благо, там, помимо заехавших на погрузку вагонов, на запасных путях стояло и несколько ржавых, видавших виды платформ, за которыми можно было укрыться. Я и укрылся — скорчился в три погибели и крался за путями.
Забор, окружающий склады, выглядел, честно говоря, не очень: местами подгнившие, проломившиеся доски, поросшие плющом, были скорее номинальной защитой, преградой для случайных коровенок или овечек. Но никак не препятствием для злоумышленников. Любителей поживиться фруктами ожидал другой сюрприз: забористый хриплый лай возвещал о том, что на территории имелись сторожа посерьезнее двух небритых дядек у ворот!
Собачек я, если честно, побаивался. Но делать было нечего, всё зашло слишком далеко. Тем более, с точки зрения закона я ничего не нарушал и на охраняемую территорию не проникал — нет такого правила, которое запрещало бы прятаться за ржавыми платформами! Солнышко припекало, и от нагнетаемого адреналина и жарких лучей моя спина стала мокрой, а по лицу текли крупные капли пота, которые мешали мне нарушать технику безопасности и пролезать под вагонами.
В тот самый момент, когда я спрятался за колесной парой вагона из состава, стоящего на погрузке, со стороны складов послышался оживленный разговор и шум шагов нескольких человек.
— Как — некондиция? Почему — некондиция, Самвел? Смотри, какая кондиция! Товарный вид имеет, хоть его в ЦУМе выставляй! — послышался звук отодвигаемой двери вагона.
— Говорю — некондиция, и товарищ из Москвы уверяет: когда доедет, будет некондиция, Заур! Смотри, как он убедительно говорит, просто эксперт! Эрнест, вы же эксперт?
— Эксперт, — раздался голос Эрнеста. — Лучший специалист по некондиционному товару!
Зашуршала бумага — я аккуратно выглянул из-под вагона и увидел, что мой сосед по комнате снова полез в портмоне. Однако, осёл груженный золотом пройдет в любые ворота! Даже если осла зовут Эрнест. Тем более, если его зовут Эрнест!
— Сколько некондиции, товарищ эксперт? — поинтересовался ответственный Заур.
Я снова спрятался за колесную пару и слушал очень внимательно.
— Маврикис Адамович очень просил к Новому году мандаринов побольше, может быть — семь, восемь... — проговорил Эрнест.
— Ящиков? — уточнил Заур.
— Станет Постолаки на ящики размениваться, — усмехнулся Самвел — видимо, он тут был начальник. — Вагонов, верно?
— Точно — вагонов! — подтвердил Эрнест.
— Но это же... — Заур закашлялся и долго не мог прийти в себя