Закон молчания
Шрифт:
В желудке осела противная маслянистая тошнота. Теодор отогнал ее усилием воли, напомнил себе, что до завтра Делвин должен проспаться, а уж ночь он как-нибудь переживет и без художественной вышивки по живому.
До дома оставалось всего ничего, иди они по улице — добрались бы уже десять минут назад, но оба предпочли состорожничать, пробираясь окольными путями. В руку как будто вбили гвоздь двухсотку и временами садистски проворачивали.
— Ладно, — проговорил Тед, которому напряженное молчание друга начинало уже резать уши. — Почти пришли. Досижу, ничего у меня не отвалится.
Дэн
— Есть еще один вариант, — очень ровно проговорил друг. — Где у тебя ключи?
— В левом. А что?
Длиннопалая ладонь тут же нырнула в указанный карман, пока вторая придерживала полу куртки, чтобы не дернуть случайно, проехавшись по перетянутой ране, а затем Дэн, бросив «Жди здесь», скрылся с такой поспешностью, будто не хотел вопросов, а главное — дать самому себе возможности передумать.
Топот подошв растворился в клубящемся ночном сумраке, и Тед позволил себе осторожно привалиться к стене. Адреналин короткой схватки схлынул, оставив после себя пустоту и звенящую голову. Жутко хотелось курить. Не без помощи такой-то матери он выудил сигарету, прикурил и сунул пачку с зажигалкой вместе обратно в правый карман.
Алый огонек вспыхивал ярче и пригасал, пряный дым устремился в легкие и мягко толкнул в голову. Сквозь куртку просачивался холод кирпичей, а мысли — их как-то не осталось вовсе. Ни единой. Только пустая ночь со всех сторон.
Вернулся Дэн минут через десять, быть может — чуть больше. Снова возник рядом, довел до припаркованного у бордюра «Штуберта», брата-близнеца продырявленного, и сам сел за руль.
— А говорил, не умеешь, — припомнил Тед, осторожно пристегиваясь.
— Я сказал «не люблю», — поправил Дэн, поворачивая ключ и отъезжая от тротуара.
— И не умеешь, — все-таки буркнул, отшипевшись, Тед уже на третьем светофоре, когда тело дернуло вперед на резком торможении и руку прострелило по всей длине, отдавшись в затылок.
Здесь он погрешил против истины. Водить Дэн мог, но ровно настолько, насколько может недавно получивший права и раз в пятый выкатывающийся на общую дорогу, либо тот, кто отсдаваться отсдавался, но за руль прыгает только в случае крайней необходимости. Руки не расслаблены, держатся слишком цепко, корпус вперед, внимательное напряжение в теле. Он медленно разгонялся, перетормаживал или, наоборот, чересчур мягко давил на педаль, явно не чувствовал габаритов и пару раз резко «бросил» газ. Словом, складывалось впечатление, что в роли шофера он — как в клетке с каким-нибудь зверюгой, которого вроде и приручил, и повадки знаешь, а все равно так и ждешь подвоха.
— И куда мы едем?
— К врачу, который не станет задавать лишних вопросов.
Затормозил Дэн возле безликого дома на Уинслет Авеню, заглушился и вместе с Теодором пошел к дверям, в последний момент спохватившись и пикнув сигнализацией. Лифт, глухо ворча на разбудивших его полуночников, доставил их на седьмой этаж и с каким-то облегченным вздохом раззявил створы, как будто зевнул.
Похоже, их ждали. Дверь одной из квартир распахнулась тут же, высунувшийся из-за нее человек махнул рукой и посторонился, пропуская внутрь. За дверью оказалась крохотная прихожая, большую часть которой занимал громоздкий шкаф, в который Тед едва не врезался, лишь в последний момент ухватившись за боковину рукой и взамен чуть не свалив стоявшую рядом рогатую вешалку. Ключ с тихим скрежетом повернулся в замке, наполовину заглушив негромкое:
— Ну что там такое у тебя случилось?
— Я же говорил, — так же негромко и ровно ответил Дэн, — не у меня.
Впустивший их повернулся, внимательно разглядывая своих гостей, и Тед, в свою очередь, смог как следует рассмотреть обещанного врача. Чуть ниже Дэна, уже точно за сорок, но такой белобрысый, что поди разбери, есть уже седина или нет ее вовсе, тот, несмотря на поздний час, был не в наспех наброшенном халате, а в брюках и клетчатой рубашке с закатанными рукавами. Глаза за стеклами очков глядели внимательно. На Дэна, как показалось, с вопросом и легким осуждением, на Теодора — с долей настороженности.
От лица взгляд скользнул ниже, остановился на изгвазданных джинсах и футболке, вмиг сделавшись профессионально-острым.
— Огнестрел? Ножевое?
— Первое, — ответил Теодор, хотя обращались к другу. — По касательной вроде бы…
— Но все равно зашивать, — перебил Дэн, и отчего-то показалось, он чувствует себя неуютно. — И, Вениамин Игнатьевич, нам надо быстро.
Тот в ответ выставил небольшой живот.
— Надо — не «быстро», — наставительно произнес он. — Надо — «как следует», раз уж ты решил. — И вот теперь осуждение с настороженностью пополам совершенно точно не чудились.
— Решил. — Тонкие губы сжались в полоску. — Мне… нам правда нужно. Насчет последствий можете не волноваться.
В ответ раздался негромкий вздох.
— Идемте, посмотрим, что тут у вас… — вопросительно проговорил Вениамин Игнатьевич, и Теодор понятливо представился:
— Тед.
Врач кивнул, указывая ему на распахнутую дверь в комнату.
— Идемте, Тед. Операционная, конечно, не по высшему разряду, но что смогу — сделаю.
Втроем на узкой полосе, оставленной монструозным шкафом, было не разминуться, так что Тед двинулся первым, по пути кинув взгляд влево, где темнел проем, ведущий в кухню прихожей под стать. В комнате его усадили на стул, аккуратно сняли с плеч куртку, и Вениамин удалился в ванную, откуда послышался шум текущей воды и ровный, чуть рубленый голос, каким обычно дают указания медсестрам:
— Денис, срежь пока футболку, тоже мой руки и достань все, что надо. Я скажу что.
***
Стоило признать, насчет «что могу» непонятный врач явно поскромничал. К «семейным докторам» Тед прежде не обращался, но в больницах с типичными для байкера, но не сильными травмами в свое время побывал и мог с уверенностью сказать, что осмотр, обработку и все прочее Вениамин Игнатьевич провел с той уверенной четкостью, которая свойственна настоящим профессионалам своего дела. Он работал уверенно и ровно, мурлыкая под нос незатейливый мотивчик и время от времени задавая нужные вопросы.