Закон молчания
Шрифт:
Нужное место оказалось в самом углу, отдельно от всех прочих. Справа — глухая стена, слева — дверь в подсобные помещения, а чуть дальше — лестница вниз с недвусмысленным указателем, что именно там находятся туалетные комнаты. Дожидавшийся их в кабинке человек коротко кивнул, глядя, как Тед с Дэном занимают диванчик напротив.
— Будете заказывать сразу или сначала посмотрите меню? — дежурно поинтересовалась официантка, кладя перед ними обе папки и распахивая их на первой странице. — Ланч, к сожалению, еще готовится, но…
— Просто кофе, спасибо, — перебил Дэн.
— Черный? Со сливками, с молоком, капучино?
— Черный.
— Два, — присовокупил Теодор,
Признаться, Тед мысленно уже нарисовал себе примерный образ. Кто-то в возрасте, солидный и с крепким волевым подбородком, из тех, про кого говорят «мужик-кремень». Необязательно крупный, но надежный и основательный, не в форме со знаками различия, но явно излучающий авторитет. Быть может, с уже намечающимся животом. Короче говоря, взрослый решительный дядька, про которого и не скажешь, что полицейский, и все равно нутром чувствуешь — точно из них или им сродни. Ждавший их оказался полной противоположностью. Совпала с ожиданиями только гражданская одежда. На вид он был не сильно старше их с Дэном, темноволосый и темноглазый, с бесстрастным лицом, судя по которому, в предках явно затесались азиаты. Встретишь такого на улице — какая полиция? Обычный парень.
— Роджер Сакаи, — представился тот, как только собравшая меню девушка удалилась. Имя явно предназначалось для Теодора, поскольку Дэн уж наверняка знал, с кем именно договаривается. — А вы, как я понимаю… — Он обвел их глазами, предлагая представиться, кто есть кто.
— Денис.
— Тед.
Ответили они почти хором, и коп кивнул, сверля Теодора напряженным взглядом.
— Сразу скажу. Я не привык сидеть за одним столом с такими, как вы, — холодно произнес он. — Я в курсе, что у вас есть некое деловое предложение, но я не бизнесмен и, откровенно говоря, трижды подумал бы, прежде чем иметь с вами дела. — «После чего все равно бы отказался» так и повисло в воздухе, и Дэн перехватил нить разговора.
— Наше предложение несколько иного толка, — проговорил он. — Нечто вроде сделки.
— Сделки?
— Да. И она будет полезна и вам, и нам. Взаимная выгода. — Дэн чуть развел руками, а Теодор впервые начал понимать, как именно тот мог забраться на ступень выше. Холодный, спокойный, равнодушно встретивший выпад и взвешенно подбирающий слова, он уж точно мог отстраненно взглянуть на ситуацию и прикинуть возможные варианты. Повезло, что у Макса он впал в немилость. — Будет довольно ваше начальство, будем довольны мы. Скажем так, мы работаем в не вполне законной организации. Выйти из нее довольно сложно. И по некоторым причинам…
Роджер хмыкнул, болтая ложечкой в чае, явно заказанном давно и успевшем остыть.
— Не хочется, чтобы вас больше к ней причисляли? — понимающе проговорил он. — Для такого… — Замолк, когда явившаяся официантка поставила на столик заказ, дождался, пока та удалится, и продолжил: — Для такого сведения должны быть серьезными.
Темные, как перезрелая вишня, глаза обежали обоих в немом вопросе: «Что такой молодняк может предложить?» Особенное внимание досталось Теодору, и он стиснул зубы, чтобы не сорваться на резкость. Слишком уж сильна была неприязнь в этом взгляде.
— Слушайте, — бухнул он, не притрагиваясь к кофе. — Чего тянуть резину? Давайте так. Вам нужен дон, мы готовы его сдать. Вот и все дела.
И вот это уже заслужило неприкрытый интерес. Дальнейший разговор, неторопливый и негромкий, длился где-то около часа, то притормаживая, то разгоняясь. Коп задавал наводящие вопросы, успел выведать всю подноготную Теодора, взявшего беседу в свои руки. Дэн только вставлял краткие замечания по ходу дела, упомянув, что вместе с Маранцано бравой полиции достанется и нижестоящее руководство. За это время Сакаи ощутимо смягчился. Не проникся сочувствием или тем более дружескими чувствами, но льда в голосе поубавилось, как будто он убрал от них обоих невидимую пометку «враги рода человеческого вообще и полиции в частности».
— Что ж, — проговорил наконец он, залпом допивая чай, и слегка покачал головой, глядя на них обоих. — Если все удастся, это будет самый громкий процесс, который видела страна. Если нет, вы рискуете стать на пару пуль тяжелее.
— Скорее, на заряд-другой рубленных гвоздей, — меланхолично поправил рыжий, помешивая кофе, к которому так и не притронулся. — Но если выгорит, Маранцано с подручными окажется на электрическом стуле, либо за решеткой до конца дней, откуда отомстить гораздо сложнее.
— Вот именно, — кивнули ему. — Взамен, как я понимаю, безопасность и защита?
— Да. Для него, моих родителей и сестры, — кивнул Теодор; на руку легла и чуть сжала прохладная ладонь, и Дэн уставился на полицейского.
— И для нас обоих. Полная, — веско закончил он.
Стало тихо. Роджер задумчиво качнул опустевшую чашечку из стороны в сторону. На безымянном пальце левой руки блеснул узкий ободок.
— Это можно устроить. Мы поможем. Но нам нужны гарантии, что, как следует подумав о гвоздях, вы не откажетесь от своих слов.
***
Настроение в баре царило приподнятое. Неудивительно. Конец войны, завершившейся безоговорочной победой. Город целиком перешел под контроль дона Сальваторе, Гамбино упокоился в земле. Впереди маячило серьезное расширение дел и самой семьи за счет того, что осталось от еще недавно вражеского клана. Разумеется, примыкать в строго обязательном порядке их никто не тянул, но даже идиоту ясно, что случается с теми, кто при объединении делает шаг в сторону или пытается противиться, основав свою семью. Последнее, разумеется, не было невозможным, но только не в этом случае. Комиссия ясно дала понять, что больше не потерпит в городе никаких разборок, и дала разумному и взвешенному дону карт-бланш. Контакты и связи, дела и активы, боевики и капореджиме перешли в его руки целиком и полностью, за исключением тех немногих, кто имел неосторожность возражать. О судьбе этих теперь знала только Яма. Насчет внутренних конфликтов тревожиться не приходилось. Тед в свое время наглядно видел проявление одного из правил семьи: между ее членами нет и не может быть вражды. Неодобрение, неприязнь и нелюбовь к собратьям по делу — сколько угодно, такого не запретишь, сколько ни старайся, но открытый конфликт, разборки и подставы — ни за что. Исключено. А если все-таки вдруг что-то такое вспыхнет, кто виноват, а кто прав, разбираться не станут. Поплатятся обе стороны. Надежная страховка от подобных… инцидентов.
Скользнувшая по стойке чашка замерла ровно у подставленной ладони, не расплескав ни капли кофе. Вторая остановилась перед Дэном.
— Забыл совсем старика, — добродушно попенял ему Луиджи, по обыкновению не спросивший обоих, что именно им налить, и наливший ровно то, что нужно.
— Зато ты хорошо помнишь, — Дэн отсалютовал ему здоровенной порцией чая, крепкого как смола, и отправил в рот прилагающееся печенье.
Теодор сцедил улыбку в собственную чашку и поправил куртку, лежащую на коленях: вешать лень, все равно в любой момент сдернуть с места могут. Слабость рыжего к сладкому давно не была для него тайной, как и ее масштабы и то, что чай, будто бы в противовес оной, тот пил заваренный до черноты и без единого кусочка сахара.