Закон Тьмы
Шрифт:
— Уау. Кто бы мог обвинить фиолетовых в любви к метафорам. Никогда бы не подумал обозвать десерт закрывающим атрибутом сцены.
— Чего?
Я кивнул в сторону настенной вывески, сплошь заполненной списком отменных заголовков блюд. И Рейн усмехнулась вместе со мной.
— Освобожденный. Порыв. Извлечение. Регуляция. Катаклизм. Отверженность. Раскол. Занавес. Покрытие. Аккорд… Сам не смог бы назвать их более подходяще. Не желаешь отведать что-нибудь из этих славных произведений?
— Поела бы что-нибудь поплотнее того перекуса. Без подсластителей, разумеется, это яд для меня и должен быть для тебя. Но поужинаем только после того, как закончим здесь, — она оперлась одним локтем на стойку и подперла себе подбородок, начав гулять внимательными изумрудными глазками из-под маски по каждой точке зала вокруг. Этому же хотел было последовать и я, так и предвкушая вживую увидеть долгожданную фигуру. Как вдруг от напарницы чуть ли невзначай последовало продолжение возникшей темы:
— Ну так расскажи мне больше. Ты меня еще ни в чем не убедил. Даже если они ненормальные по меркам морали, изувечивать и убивать за такое как-то жестоко. Почему не остановился на мести своей девушке?
Вспомнилась беседа на даче Скорпионов за вылечиванием моих ран. Тогда Рейн не была такой настойчивой, а после нескольких вопросов об убийстве блудниц сразу переключилась на предложение союза с Вайперами. Но похоже это было лишь первой реакцией на едва знакомого человека, обычно люди стараются закрывать глаза даже на плохое, если хотят подружиться. Теперь же, когда мы узнали друг друга побольше, начиналось открываться ее истинное отношение к разным вещам. В первую очередь, конечно же, к моему ремеслу. Крайне жаль, если оно не поменяется.
Оглянувшись и убедившись, что наш вызывающий разговор никто не подслушивает, я пододвинулся к Рейн поближе, подпер уже начисто выбритый подбородок так же, как и она, после чего ответил:
— Чем эта грязь чище убийств и других преступлений? Как еще с подобными, если не так? Кто еще будет очищать мир, если не я? — в этот момент подошел кудряш с бутылкой и двумя бокалами, улыбнулся нам и вновь оставил наедине. — Мы с тобой не можем оставить фиолетовых в покое, не сбегаем и не делаем вид, что их нет. Мы хотим покончить с ними, попутно спасая множество душ. Они потеряны, они там, где есть, потому что предали человечество, никакого искупления для них быть не может. Они — распространяющееся зло. А мы «убийцы зла», или ты уже забыла?
— Да. Но ставить таковых и Тьму на один уровень глупо. Ты думаешь они распространяют это на невинных и могут, лишь могут довести все в абсолют лишь потому что твоя девушка так поступила. И возможно еще несколько индивидов, с которыми ты сталкивался, — Рейн подставила бокалы под аккуратно разливаемый мною напиток. — Но это не значит, что все они такие, и что нет пути назад. Что, если у той обнаженной танцовщицы, к примеру, это разовый случай, разовая слабость? Ты убьешь ее за одну ошибку и не оставишь даже шанса?
Я промычал отпивая несколько глотков довольно вкусного и лишь слегка горького алкоголя.
— А что, если у любого из этих ребят вокруг это разовый случай, разовая слабость? Мы убьем их за одну ошибку и не оставим даже шанса? Или может они тоже служат Тьме для пропитания семьи? Нет времени отсиживаться и ждать их крайне маловероятного переосмысления. Грязь распространяется стремительно. Нормальные люди страдают прямо сейчас. И ты действительно предлагаешь мне выбрать дальнейшую пощаду этих падших слабаков вместо защиты всех остальных? — несмотря на сложность, я все еще попытался сохранить легкую улыбку на видимой части лица, чтобы все не перетекло в куда более непредсказуемые и плохие последствия. Тем более в текущих условиях. — Так что мы вообще тогда делаем здесь, Р? Я не совсем понимаю ход твоего противоречивого суждения.
— Я не предлагаю это, и мы здесь потому, что я совершенно на твоей стороне по поводу Тьмы. Я лишь хочу сказать, что разврат — это не такой уж отвратный аспект общества, как твое разбитое сердце вырезало в твоей голове. И есть гораздо больше случаев обдумывания своих действий и возвращения к умеренно скромной жизни.
Я был ошарашен таким нежданным потоком оправданий в сторону этих созданий.
— Именно та цель, которую я пытаюсь достичь. Однако за последний пять лет глубоко погружения в огромную яму всей этой блевоты я не встретил ни одной персоны, кто поступил бы подобным образом. Так что если даже необъятная сторонняя мотивация в образе кровавого устрашения Изувера не может заставить их, как они, по-твоему, способны на такое даже до моего выхода на сцену?
— А как ты проверяешь результаты? Лишь находя разных потерянных проституток, ты все еще вдалбливаешь себе в мозг, что и все остальные тоже продолжают? Это попросту…
Я перестал слышать. Это обсуждение придется перенести на другой период. Потому что главное сосредоточие моего внимания только что появилось в поле зрения. Время словно замедлилось, язык примерз на полуслове, а недонесенный до едва приоткрывшегося рта бокал замер в руке. Без поворота головы мои глаза устремились на балкон второго этажа в боковой части зала. Воздух сам по себе вырвался из легких с беззвучным и почти незаметным смехом от восхищения увиденным. То, что живописно и по-разному представлялось в моей голове с самого начала этого фиолетового приключения, этой странной войны одного человека против целого синдиката, на деле оказалось куда более потрясающим.
Три величественных пастуха вышли к перилле балкона надо всеми и начали осматривать пирующее стадо своих овец вокруг. Хроно был единственным, кого я видел прежде, но узнал я каждого из них. Узнал бы даже без данного пленником описания, ведь они оказались весьма похожими на собственные образы в вещем кошмаре.
Умудрившийся удивить меня не только наяву, но и в кошмаре человек стоял со сложенными за спиной руками и светил особенно виднеющимися в темноте огоньками глаз из-под суровой прилегающей маски. Судя по тому, что он до сих пор не повернул на нас взгляд, телепатия, как я и предполагал, не была такой всемогущей. А может быть он даже и не пытался найти нас, ведь не ожидал, что мы появимся. В любом случае, если не высовываться, то все будет идеально.
Красивая девушка с белоснежными длинными волосами, завязанными в пышную прическу, предстала с бокалом чего-то в руке и периодически лакала из него. Роба алого цвета на ней походила на одеяния Хроно, но только без брони. Видимо, в бою она ни разу не бывала, а лишь управляла всем из охраняемого кабинета и иногда трепала языком перед этими многочисленными изменниками мира. Будет премного интересно послушать, что она скажет, если мы вдруг останемся с ней наедине.
Ну и конечно же, посередине, между своими преданными правой и левой рукой, громоздился он. Ведущий претендент на должность моего заклятого врага. Лидера бело-фиолетового сада послушных одним лишь этим воспитателям детей. Вживую он оказался куда массивнее и повыше, чем в том сне, да и несколько иное обмундирование повторно впечатлило меня. Но главным отличием оказалось присутствие густой растительности на видимой части лица. Она еще больше подчеркивала его зрелость, мудрость и значимость. Вкупе с беззаботным испусканием дыма из трубки, борода отвергла ту вырезающую глаза нереальность, что я увидел вместо его лица. Он все же человек.