Закон вечности
Шрифт:
Подлинную историю своей болезни, похожую на исповедь, отец Иорам поведал Бачане за неделю до выхода из больницы. Однако как ни старался Бачана, как ни просил, как ни уговаривал Иорама назвать фамилию обладательницы креста, он не сумел уломать священника - отец Иорам наотрез отказался от ответа...
В Тбилиси свирепствовала эпидемия гриппа. В больнице был объявлен двадцатидневный карантин. По распоряжению профессора к больным перестали пропускать даже близких родственников, не говоря уже о случайных посетителях. По коридорам, словно привидения, бродили сотрудники
– Вахо!
– привстал в постели Бачана.
– Президенту простачков, дорогому Бачо, привет!
Амбокадзе положил на общий стол солидный сверток, подошел к постели Бачаны, обнял его огромными ручищами, потом осторожно уложил на подушку и безапелляционно приказал:
– Лежи и не шевелись! Профессор сказал, что тебе нельзя двигаться! Здравствуйте!
– обернулся он к Иораму.
– Здравия желаю!
– ответил священник.
– Как ты сюда пробрался?
– Бачана не верил своим глазам.
– Подумаешь! Люди пробираются в здания банков и уносят оттуда деньги! Велика важность попасть к тебе в палату!
– усмехнулся Амбокадзе.
– Откуда ты взялся?
– продолжал Бачана расспрашивать приятеля.
Амбокадзе кинул взгляд на отца Иорама.
– Да, знакомьтесь, - спохватился Бачана, - это мой старый друг Вахтанг Амбокадзе, а это мой друг по палате, настоятель Ортачальской церкви святой троицы отец Иорам Канделаки.
– Ого, значит, инфаркт случается и с попами? Ведь им покровительствует сам господь бог?
– Амбокадзе широко улыбнулся и крепко пожал руку отца Иорама.
– Ну, садись, рассказывай! Каким ветром тебя сюда занесло? Как ты вспомнил про меня?
Амбокадзе поставил стул у изголовья Бачаны, уселся, с минуту смотрел на него, покачивая головой, потом ответил:
– В общем, так... Приехал. Повидался с ребятами. Говорят - "Бачо собрался унести ксиву...".
– Что?
– не понял Бачана.
– Решил, мол, умереть. "Как это умереть?" - спрашиваю. "А так, отвечают, схватил обширный инфаркт, сложил руки на груди и умирает!" - "Не может быть!
– говорю.
– Это такая сволочь, врет он все, прикидывается! Не посмеет умереть, не попрощавшись со мной!" Вот и направился к тебе. Малхаз проводил меня, но его не впустили, торчит на улице.
– А как же тебя пропустили?
– А я зашел прямо к профессору. "Уважаемый профессор, говорю, пустите меня к Рамишвили, пятнадцать лет его не видел!" - "А кто вы такой?" спрашивает профессор. "Никто, говорю, просто человек!" - "Ну если просто человек - идите к нему, разрешаю!" Молодец! В жизни не встречал такого доброго профессора!
– Врешь! Что ты еще ему наговорил?
– Что, что! Сказал, что я несчастный
– Жулик ты!
– рассмеялся Бачана.
– Согласен... Ну говори, как ты себя чувствуешь? Как сердце?
– Да выкарабкался как будто...
– Значит, вместе выкарабкались... Слушай, мне профессор дал сроку только три минуты... Вот тут лекарства...
– Амбикадзе взял со стола сверток.
– Погоди, какие там еще лекарства!
– прервал его Бачана.
– Даю тебе еще три минуты из моего фонда. Рассказывай: где ты был, чем занимался, надолго ли приехал, что собираешься делать? Не нужна ли моя помощь?
– Ничего мне не нужно, кроме твоего здоровья и благополучия! Нет на свете человека, кто бы помог Вахтангу Амбокадзе...
– Ну ладно, посиди, дай посмотреть на тебя!..
– Смотри, дорогой, но если придет профессор, с ним будешь объясняться гы!
– предупредил Амбокадзе Бачану.
– Ладно!
– согласился он.
– Так вот... То дело ты помнишь...
– Амбокадзе опять покосился на отца Иорама.
– Давай, давай, свой он!
– улыбнулся Бачана.
– Да... Помнишь, значит, дело, когда на Лоткинской горе - за Тбилиси - я пробил тоннель...
Бачана кивнул.
– Где это?
– спросил удивленно отец Иорам. Он вырос в Тбилиси, но никогда ничего про такой тоннель не слышал.
– Из вашей церкви не видно, батюшка!
– объяснил Амбокадзе и продолжал: - За эту работу полагалась премия от шести до двенадцати тысяч. Так как нас было двое - я и Баджаджгана, выдали нам по шести на каждого и путевки в Архангельск в придачу... Четыре года пробыл я гам. Сам понимаешь, не могу я жить без дела. Вырубил полтайги, большую помощь оказал деревообрабатывающей промышленности! Потом принял участие в марафонском беге. Бежало нас десятеро. От Архангельска до самой Караганды...
– Пешком?
– удивился отец Иорам.
– То пешком, то на поезде...
– И все же вы молодцы!
– похвалил священник.
– Возвращались назад в столыпинских вагонах. До финиша дошли только трое. За это получили еще по две тысячи премии. Шесть да два - восемь... Потом я перебрался в Москву. Там друзья пригласили меня как видного специалиста по тоннелям на одно крупное дело. Прорыл я замечательный тоннель, да в самом конце обрушился он... Трое погибли. В живых остался я один, и потому вся премия - семь тысяч - досталась мне. И путевка в Свердловск... Семь да старых восемь - пятнадцать. Правильно?
– Правильно!
– согласился Бачана.
– Теперь я в Тбилиси. Три дня как приехал. Пока хожу без работы, но, говорят, дел для меня здесь невпроворот... А я вот думаю... Не выйти ли на пенсию? Плюнуть на все, отдохнуть... А? Устал я, браток, устал... Амбокадзе тяжело вздохнул.
– Ничего лучшего ты не мог придумать!
– обрадовался Бачана.
– Конечно же, иди на пенсию! Решайся! А я сделаю все, что ты захочешь! В могилу лягу, только решайся! Прошу тебя! Нет у тебя дома? Живи у меня! Вахо, дорогой, дай слово, что уйдешь на пенсию!
– Голос у Бачаны задрожал.