Закон жизни
Шрифт:
– Конечно.
Разве теперь ты не чувствуешь себя лучше, Миллс? – хотелось сказать Джессике. Теперь, когда я веду себя как и полагается данному персонажу. Пусть это всего лишь игра, лицедейство?
Она сняла со спинки стула жакет и надела. После бесконечной зимы наконец пришло тепло. И весна вроде бы нехотя прощалась с холодом. А Джессика пребывала в неопределенности. На деревьях раскрывались маленькие почки. Нарциссы просовывали желтые головки сквозь траву. Пальто возвращались в гардеробы, в ежегодную летнюю берлогу. Джессика едва ли замечала происходившее вокруг. Она знала только, что небо бывает ярко-красным, а солнце пурпурным.
– Увидимся утром! – окликнула ее Милли. Джессика обернулась и посмотрела на секретаря.
– О да, увидимся утром. – И ушла. Скорей из офиса – и быстрым шагом к метро. Несколько остановок. А вот ей и выходить. Она представила Бруно, ждущего ее у себя в кабинете, и с облегчением вздохнула, увидев свой дом.
Как она мечтала увидеть Бруно! Просто невероятно, как неодолимо ей хотелось увидеть его!.. Один уикенд пробудил в ней чувства, которые она подавляла всю жизнь.
Она всунула ключ в замок, закрыла за собой дверь. И сделала то, что теперь делала всегда, возвращаясь домой. Сбросила туфли, опустилась на софу и закрыла глаза. Ее ждала уйма дел, но сама мысль о том, что их придется выполнять, вызывала слабость. Корзинка с бельем, которое нужно погладить, будто вела самостоятельную жизнь и росла день ото дня. Надо что-то предпринять, иначе придется звонить в службу быта, чтобы они приехали и забрали белье. В раковине громоздилась грязная посуда, и некоторые тарелки лежали там уже несколько дней. Она даже не позаботилась залить их водой. Теперь остатки еды затвердеют, и их придется отдирать слой за слоем.
Но ничего, казалось, не имело значения. Одна мысль крутилась в голове, возвращалась снова и снова, принимала другой вид, меняла позиции, но никогда не уходила.
Как они могли?
Джессика раскинулась на софе и тихо застонала. Потом повернулась на бок. Как ужасен костюм, в котором она была на работе. Как отвратительны неухоженные волосы, стянутые в тугой узел. Она освободила их, расчесала пальцами и перекинула на плечо.
Наверно, она задремала, погрузившись в спокойное море сна, когда раздался звонок. Он проникал в ее запылившиеся мозги, будто внезапное жужжание осы. Джессика поморгала, чтобы всплыть на поверхность. Отделаться от пронзительного, настойчивого звонка, казалось, невозможно.
Без туфель, с распущенными волосами она ринулась к парадной двери, поспешно открыла… Рот искривился от боли.
– Я звоню уже полчаса, – холодно сообщил Бруно. – Я позвонил твоему секретарю, там мне сказали, что ты уже давно ушла. На встречу со мной. В моем офисе. Как и было сказано. – Он скрестил на груди руки и оперся о косяк.
– Зачем ты пришел? – Она умела подбирать правильные слова, но не могла управлять голосом. В собственном голосе Джессика услышала дрожь и смесь паники с отвращением.
В этом мужчине было все. Даже больше, чем она помнила. Он казался выше, стройнее, еще более загоревшим и бесконечно возбуждающим. У нее тут же началось что-то вроде удушья. Она буквально задохнулась, увидев его на пороге своего дома. Разве она способна попрощаться с ним? Разве она способна сообщить ему, что не принимает предложения стать его очередной любовницей? Разве у нее хватит сил дать ему понять, что у них была замечательная, но кратковременная связь? Как она могла думать, что, вернувшись в Англию, сумеет вести нормальную жизнь, а его отправит в копилку воспоминаний?
– Чтобы увидеть тебя, – ледяным тоном проговорил он. – Я приехал сюда, потому что ты явно не собиралась брать такси и отправляться в Сити. – Он полез в карман брюк и достал лист бумаги. – Будь любезна, объясни мне, что это значит?
Ее заявление об отставке. Она узнала бумагу и мельком взглянула на подпись в конце напечатанной страницы. В отсутствии прямого начальства она решила послать заявление в отдел учета персонала. Ей и в голову не приходило, что бумага попадет к Бруно Карру. А надо было это учесть. Разве он не подчеркивал, что знает все, что происходит во всех его компаниях? Ясно, его слова – не беспочвенное хвастовство.
– Входи. – Она отступила и дала ему войти. Так странно видеть его чужим. И как больно вспоминать, что им было так легко вместе. Как давно это происходило? Целую жизнь назад. А теперь между ними стена. Он прошел внутрь, чуть коснувшись ее, и по коже забегали мурашки, пульс пустился вскачь.
Какого черта? Что она ему скажет? Но он не уйдет, пока не получит от нее ответ. Любой ответ. Кроме правды.
– Не хочешь чашку чая? – вежливо спросила она. – Или кофе? – Если переодеться, она смогла бы быть официанткой, мелькнула мысль, так безлично прозвучал голос. Он покосился в ее сторону. Темный, задумчивый взгляд исподлобья. Он прошел в гостиную и удобно устроился в одном из кресел.
– Я остановлюсь на чем-нибудь покрепче, – саркастически бросил он. Прости. До меня дошло. Теперь у тебя чуть меньше времени, чтобы попытаться сочинить предлог.
– Ничего подобного я не собираюсь делать. – Она выбрала конец софы, подальше от него, и села. Даже на расстоянии она ощущала его так, будто он касался ее обнаженной кожи.
– Как к тебе попало мое заявление? – Джессике было трудно сохранять самообладание. Она наклонилась вперед и поставила локти на колени.
О боже. Она не предвидела, что ей снова придется смотреть на него. Это ее самый жуткий ночной кошмар.
– Я слежу за всем, что происходит в моих компаниях, – все тем же ледяным тоном сообщил он. – Это мой бизнес.
– Конечно.
– Поправь меня, если я ошибаюсь. – Он откинулся назад и оттолкнул от себя ее заявление. Лист скользнул по столу. – Когда мы виделись последний раз, тебя абсолютно устраивала твоя работа.
– Все меняется. – Она пожала плечами и виновато улыбнулась. Но грозное выражение на его лице не исчезло. Ровная, вежливая улыбка Джессики чуть увяла. – Я решила, что на этой работе для меня нет перспективы. – Она думала о своих ступнях и прятала их подальше. Нельзя давать ему повод, который привел бы к раскрытию секрета. – Полагаю, что разочарование наступило после твоего судебного дела. Я поняла, что мне больше не на чем точить зубы. – С этой цепочкой причин получается более-менее убедительно. Доводы звучат все правдоподобнее.
Она все еще не могла встретиться с ним взглядом.
– В чем проблема? – Джессика пошла в атаку. – Служащие не прикованы пожизненно к твоей компании! Уверяю тебя, они свободные люди! Скажи, ты подвергаешь допросу каждого сотрудника, у которого хватило безрассудства подать в отставку? – Сердце ее громко стучало. Лицо раскраснелось. Ей стало жарко, будто все тело поджаривали на костре.
Ей отчаянно хотелось разозлиться на него. Это нужно. Тогда будет легче придумывать фантастические аргументы. Злость – ее единственная защита. При любой другой реакции могут помешать воспоминания. А этого нельзя допустить.