Закон
Шрифт:
Маттео Бриганте шагал рядом с сыном, ниже его чуть ли не на голову, но зато более подтянутый, в белых полотняных брюках с безукоризненной складкой, в синем двубортном пиджаке и, как всегда, при галстуке бабочкой. Такая манера одеваться осталась у него еще со времен службы на флоте и весьма годилась, по его мнению, для встреч с деловыми людьми.
– Вот посмотрите сами, - сказал Джусто.
– Он знает, что спекся. И смывается.
– Задержать его?
– спросил помощник комиссара.
– Это еще
– воскликнул комиссар.
– А ведь действительно похоже, что он смывается, - не отставал помощник.
– Даже чемодан взял, только велел сыну нести.
– Человек с таким состоянием, как у пего, - проговорил комиссар, - не будет улепетывать из-за чужого бумажника.
– Вот именно потому-то он и уматывает, что бумажник не его, - воскликнул помощник комиссара.
– Вы сами, шеф, это сказали.
И он раскатисто захохотал.
– Все это на мою голову свалится, - вздохнул Джусто.
– Если только он узнает, что на него донес я…
– Ладно, хватит, - оборвал комиссар.
– Можете идти и держите язык за зубами. Когда Бриганте вернется, я сам его допрошу.
Помощник и Джусто вышли в соседнюю комнату.
– Ясно, - заметил помощник.
– Если у Бриганте будут неприятности, где же тогда моему шефу своих бабенок принимать…
– Все это на мою голову свалится, - плакался Джусто.
– Бриганте о моем шефе, надо полагать, тоже немало знает.
– Да он же мне клеймо поставит, - хныкал Джусто.
– Самому поставили, так он на мне отыграется.
– Ладно, предоставь мне действовать, - сказал помощник.
Маттео Бриганте с сыном вошли в автобус последними.
Шофер освободил место для их чемодана. Двое каких-то типов, обязанных Бриганте, сразу же поднялись и уступили свои места отцу и сыну, и они преспокойно уселись. Автобус тронулся. Безработные разошлись и заняли свой пост вдоль стен домов, выходящих на Главную площадь. Арестанты грохнули: “Поговори со мною о любви…”
Помощник комиссара отправился к судье Алессандро.
В одиннадцать часов комиссар Аттилио в свою очередь тоже зашел в суд, чтобы поговорить с судьей о делах, находящихся на предварительном следствии.
– А как там со швейцарцем?..
– спросил судья.
– Да ничего нового.
Уже третий день судью трепала малярия. Глаза желтые, блестевшие от лихорадки, на лбу капли пота, ворот рубашки расстегнут, пиджачок шерстяной, а все-таки зубы выбивают дробь.
– А мне как раз говорили, что бумажник видели.
– Сплетни, caro amico.
– Мне говорили, - прервал судья, - мне как раз говорили, что официант “Спортивного бара” видел вчера бумажник швейцарца в руках Маттео Бриганте.
– Мой помощник бредит, - улыбнулся комиссар.
– Пускай себе псы брешут. Ведь вся эта история никакой
Судья выпрямился, оперся обеими ладонями о край стола, руки у него тряслись.
– Вы не уважаете правосудие, комиссар…
Комиссар сидел в кресле, скрестив ноги, напротив судьи, по другую сторону стола. Он воздел обе руки к небу:
– Потише, Алессандро, потише…
– Позавчера вы устроили политический шантаж честному рабочему, требовавшему паспорт, на что он имеет полное право. Сегодня вы покрываете преступление рецидивиста, рэкетира, вашего друга, вашего…
– Прошу вас, Алессандро…
Рогоносец, думал комиссар о судье, злобится, как все рогоносцы. Он уже знал, что донна Лукреция накануне провела четыре часа в сосновой роще. Правда, он еще не знал с кем. Но скоро узнает. Не будет же молодая женщина одна торчать в сосновой роще целых четыре часа.
Юбочник, думал судья о комиссаре, юбочник, да еще у шлюхи на поводу. Ему уже рассказали о том, как Джузеппина осрамила вчера комиссара Аттилио на глазах всего города, собравшегося на пляже. Развращенный, испорченный тип, взяточник, как все эти юбочники.
Судья опустился в кресло.
– Слушайте меня, комиссар… В качестве судьи, которому прокурорский надзор приказал разобрать жалобу, принесенную неким Х… у которого украли…
Он заполнил ордер на обыск квартиры Маттео Бриганте о целью обнаружения бумажника, который накануне видели у него в руках.
Комиссар запротестовал - они же оба поставят себя в дурацкое положение. Но судья предупредил, что, ежели его приказ не будет немедленно выполнен, он сообщит об этом в лучерскую прокуратуру.
Обыск начался во второй половине дня, и производили его комиссар, помощник комиссара и двое полицейских. Сначала они долго извинялись перед синьорой Бриганте: пусть она непременно передаст мужу, что они действуют по приказу судьи Алессандро. Они поверхностно осмотрели квартиру, главным образом стараясь не устроить беспорядка, и всячески обращали на это внимание хозяйки дома. И в самом деле, если бы Маттео Бриганте и впрямь совершил кражу, во что они ни минуту не верили, то не стал бы он держать бумажник у себя дома.
– Мне остается только извиниться перед вами, - обратился комиссар к синьоре Бриганте.
– Простите, шеф, - вмешался помощник… - Нам было указано, чтобы мы осмотрели и башню, коль скоро синьор Бриганте снимает также и ее.
Комиссар молча пожал плечами. Полицейские переглянулись. Дело в том, что именно они уговорили судью упомянуть в ордере на обыск также и башню, они сгорали от любопытства посмотреть гарсоньерку их шефа, о существовании которой подозревал весь город и о которой сами они кое-что знали со слов посещавших ее женщин, но которую никто никогда не видел.