Законник.
Шрифт:
Я проглотила подступивший к горлу комок, облизнула пересохшие губы и зачем-то уточнила:
— Граф! Вы… только что дали мне клятву Жизни! Но зачем?
— Ради спасения моей семьи вы отказались от будущего. Вот я вам его и возвращаю…
Вспомнив темные и холодные коридоры королевской тюрьмы, лица мэтра Джиэро, Гноя и Валии Детоубийцы, я криво усмехнулась:
— Единственное будущее, которое у меня было — это Кошмар. Так что, сбежав из Свейрена, я потеряла немногое…
— Возражения не принимаются… —
Глава 32. Аурон Утерс, граф Вэлш
— Все, Илзе! Теперь этот дом — твой…
Принцесса благодарно посмотрела на маму! Ничуть не удивившись тому, что к ней только что обратились на 'ты'! Потом повернулась ко мне, встала и присела в реверансе:
— Аурон Утерс, граф Вэлш! Я, Илзе Рендарр, вверяю вам свою жизнь и…
— …и все остальное! — донеслось из-за портьеры.
Принцесса вздрогнула и густо покраснела.
А Айлинка, не удовлетворившись произведенным эффектом, отодвинула в сторону тяжелую складку и ехидно посмотрела на меня:
— Молодец, Ронни! Будь я на твоем месте, предложила бы ее высочеству то же самое. Если бы, конечно, вспомнила о существовании этой клятвы…
— Айлинка!!! — грозно сдвинув брови, прошипела мама. — Ты что тут делаешь?
— Радуюсь выбору брата! Принцесса Илзе — настоящая красавица! Не то, что эта клуша Шарлин де Бейль…
— Ваше высочество! Прошу прощения за неподобающее поведение моей дочери… — начала, было, мама. Но закончить не успела: Айлинка уперла в бока кулачки и возмущенно фыркнула:
— Выходку? Ничего себе! Брат у меня один-единственный! И позволять ему жениться на ком попало я не собираюсь…
Мама грозно сдвинула брови, набрала в грудь воздуха и зарычала:
— Айлинка! Ты что себе позволяешь?!
Сестричка ничуть не испугалась. Видимо, как и я, разглядев в ее глазах что-то вроде понимания:
— Мама, я тут из чувства долга! Любимый брат… Забочусь… Понимаешь?!
Тем временем принцесса Илзе успела прийти в себя:
— А я, значит, не 'кто попало'?
— Неа! Вы мне нравитесь! Даже очень…
— Айлинка! Марш к себе! Я с тобой потом поговорю… — хлопнув ладонью по подлокотнику, рыкнула мама. — Слышишь?
Сестричка посмотрела на меня с такой искренней надеждой, что мне стало слегка не по себе. Однако возражать маме я не стал. И просто пожал плечами.
Поняв намек, Айлинка вздохнула, прикусила губу и медленно-медленно пошла к дверям.
— Спасибо… — чуть запоздало поблагодарила ее Илзе Рендарр. И снова покраснела. Но уже не так густо, как в первый раз…
— Пожалуйста! — хихикнула несносная девчонка. Потом остановилась, хитро посмотрела на меня и изрекла: — А ты — точно Законник! Самый настоящий…
Я
— Клятву Крови может дать только глава рода, а отец сейчас в Арнорде… — начал, было, я. Но моя робкая попытка оправдаться не удалась: ее заглушил дикий хохот.
Рассмеялись все — и мама, и принцесса Илзе, и Айлинка. Последняя хохотала так, что даже вцепилась в ручку двери. Чтобы не упасть. Да что Айлинка — улыбался даже Кузнечик!
Возмущенно сжав кулаки, я зарычал:
— И потом, перекладывать свою ответственность на плечи отца я не собираюсь! Иарус Рендарр отправил сюда убийц только потому, что счел оскорблением похищение своей дочери! А похитил ее я, а не папа!
Это объяснение вызвало еще один приступ хохота. Правда, чуть менее громкий: моя сестричка угрюмо промолчала. Правда, хватило ее ненадолго: минуты через полторы, посмотрев на меня, как на юродивого, она демонстративно постучала себя по голове:
— Ты что, Ронни! Какая, к дьяволу, клятва Крови? Если ее высочество войдет в род на таких условиях, то станет считаться нашей сестрой! А значит, ты никогда не сможешь на ней жениться!
— А сейчас — сможешь… — утерев выступившие слезы, поддакнул ей Кузнечик.
Я невольно посмотрел на принцессу Илзе.
Поймав мой взгляд, ее высочество захлопала ресницами и сокрушенно вздохнула:
— Прямо сейчас я не готова… Но вот эдак часа через полтора-два…
…Через полчаса я лежал лицом вниз в мастерской Брюзги, истыканный иглами с головы до ног, и внимательно вслушивался в недовольное бурчание ползающего по полу семейного лекаря.
Нет, меня не интересовало, как Вельса угораздило смахнуть на пол кристаллы Туманного Рассвета. И 'куда закатился последний' — тоже. Мое любопытство было вызвано более прозаической причиной: перед тем, как смахнуть со стола металлический поднос с подготовленными для инициации инструментами, Брюзга оборонил одну очень интересную фразу:
'Я бы отдал половину жизни, чтобы понять, что именно она сотворила с этим несчастным…'
'Половина жизни' — это было чересчур: для того, чтобы в принципе удивить Брюзгу, требовалось нечто, не влезающее ни в какие ворота. Скажем, последний раз Вельс был готов отдать часть своей жизни за рецепт отвара, с помощью которого некий бродячий лекарь из королевства Онгарон лечил падучую. Но в тот раз эта самая часть была заметно меньше — какие-то десять лет. И ни днем больше. Поэтому я терпеливо ждал, зная, что рано или поздно, но он вернется к той теме, которая интересует его больше всего…