Закрытая информация

Зверев Сергей Иванович

Простой, но безотказный способ приводить опьяневших в чувство, подействовал. Арутюнян, к которому меры физического воздействия не применялись со времен расформирования бериевской шарашки, едва не свалился со стула.

– Как вы смеете! – крикнул он. – Я – профессор, орденоносец, пожилой человек, в конце концов! Рассолу налейте!

Освежившись огуречным рассолом, старик расхохотался.

– Лихо вы меня, Дмитрий Иванович, взнуздали! За ноздри! Мерина сивого за ноздри!

– Кончик носа, – улыбнулся Рогожин. – Не было выхода. Вы бы спать завалились, а у меня времени в обрез. Итак, Марина проводила исследования…

– …стаканов из-под «русского йогурта». Хрунцалову

донесли об этом соглядатаи, – бодро, как ни в чем не бывало заговорил профессор. – Вы спросите, на чем основано мое подозрение о намерениях Марины разжиться компроматом? Она присматривалась к Хрунцалову. Дела этого проходимца шли в гору. Его ставили в пример. Бывший пожарный инспектор в одночасье сделался миллионером: ворочал деньгами, сопоставимыми с районным годовым бюджетом. О Хрунцалове говорили в лаборантских, в курилках, обсасывали подробности попоек и новых приобретений, а Рогожина, насколько мне известно, никогда не принимала участия в трепе. Стояла и слушала… Когда Марина подала заявку на выделение реактивов, получение разрешения пользоваться лабораторией после работы, я подписал бумагу, но сомнения уже тогда меня тревожили. Ведь ее тема никоим образом не была связана с пищевой промышленностью. Я счел ее увлечение женской причудой.

– Марина добилась результатов?

– С полной уверенностью я утверждать не могу. Рогожина скрывала от меня итоги исследований. Она не делала записей в лабораторных журналах, вела личный дневник наблюдений. Хрунцалов, оповещенный институтскими стукачами, искал подходы к Марине, – вспоминал профессор. – Он подвозил ее домой, встречая якобы невзначай на автобусной остановке…

– Исследования представляли потенциальную угрозу для бизнеса… – Дмитрий то ли спрашивал, то ли размышлял вслух.

– Любой полимерный материал, созданный химиками, непредсказуем. Пластиковая банка может вступать в реакцию с продуктом, хранящимся в ней. Воздействие новых химических соединений на организм человека бывает смертельным. – Арутюнян вытащил из кипы бумаг чистый лист. – Я набросаю вам кое-какие формулы.

– Не стоит. Мои познания в этой области ограниченны, – задумчиво произнес Дмитрий. – Марина могла шантажировать Хрунцалова! – Он выстраивал версию. – Преподать свои исследования под таким соусом, что ему предстояло выбирать: сворачивать приносящее прибыль предприятие или договариваться с настырной бабой. Может быть, Марина блефовала? Стаканчики не выделяли никакой гадости, но Хрунцалов предпочел перестраховаться. Он купил Марину?

– Определенные суммы Петр Васильевич выплачивал. Марина роскошно одевалась, приобрела кое-какие драгоценности…

– После прекращения исследований пластиковой тары?

– Да, – кивнул Карен Акопович.

«Ненасытная стерва. Раскрутила мэра, сломала жизнь Сергею и залегла под могильную плиту…» – зло подумал Рогожин, но высказывать свои мысли не стал.

Выдержав минутную паузу, Арутюнян продолжил:

– Я доверяю вам, Дмитрий. Не знаю почему, но доверяю. Ваш приезд в город не сможет многое изменить и исправить. Скажу, как на исповеди: меня сумели запугать. Когда подонки распяли на входной двери моего барбоса, такого же беззубого пса, как и я, то моя душа ушла в пятки. Они прибили собаку гвоздями, а в пустые глазницы воткнули огарки свеч. Но вам я скажу…

«Профессор наконец-то расхрабрился. Слушай, Рогожин, слушай!» – Дмитрий не пропускал ни единого слова, произнесенного Арутюняном.

– Полтора года назад филиал был на грани закрытия. Оборудование демонтировали для вывоза в Москву. Сотрудники разбегались. Вдруг Рогожина сообщает – ее отдел получил заманчивое предложение. Частная компания готова профинансировать программу создания принципиально новых ядохимикатов. Обычные при распылении травят насекомых скопом: вредителей и полезных. Растения плохо опыляются, ядовитые соединения накапливаются в почве…

– Карен Акопович, без ненужных подробностей, – попросил Рогожин. Его волновала криминальная подоплека дела, а не таинства агрономии.

– Не сбивайте меня, – обидчиво огрызнулся хмельной профессор. – Предложение было шансом для института. Я принял его не раздумывая, не наведя справок о фирме. Боже, какой болван! – Он обхватил голову руками. – Сам сунул шею под нож.

Дмитрий не прерывал кающегося профессора.

– Исследования оказались фикцией! Прикрытием для махинаций Хрунцалова! Полной профанацией научной деятельности! – Старик едва не рвал на себе волосы, его отчаянию не было предела. – Представители фирмы, щенки с пестрыми галстуками на цыплячьих шеях, были марионетками. Они приносили деньги, подписывали счета и ничем не интересовались. Их не волновало, что за год работы мы потребили тысячи декалитров технического спирта. На промывку лабораторной посуды – декалитры спирта! – Старик разразился гомерическим хохотом.

Переждав приступ, Дмитрий спросил:

– К чему перекачивать через институт тонны спирта? Проще закопать в окрестных лесах железнодорожные цистерны, выставить взвод охранников и прятать «левый» спиртец от налоговиков или парней из Управления по борьбе с экономической преступностью.

– Мелко плаваете! – Карен Акопович вытер несвежим платком пот со лба. – Реализуя чистейший питьевой, как вы изволили выразиться, спиртец под маркой технического, Хрунцалов экономил на налогах миллионы рублей. Он не платил акцизного сбора. Любому честному чиновнику, если в России такие остались, Петр Васильевич мог представить безупречный отчет – спирт, хранящийся на его складах, собственность института и находится под складской крышей временно, потому что у научного заведения площадей для хранения не хватает или вовсе нет. А отпуск этилового спирта, между прочим, осуществляется строго по госнарядам в соответствии с правительственным распоряжением.

– Получается, что этот жук обеспечил себе двойную прибыль! – сообразил Рогожин. – Не платил налоги и имел возможность перепродавать подпольным делягам «жидкое золото» – этиловый спирт. И все это благодаря хитроумной комбинации с институтом.

– Дошло, слава богу! – поднял руки вверх Арутюнян. – Институт – вершина айсберга. У Хрунцалова целая империя. Часть спирта он переправлял на местный ликероводочный завод…

– Для приготовления «русского йогурта»?

– И его в том числе. Остальное отгружали покупателям. Всю бухгалтерию я, конечно же, не знаю, но мафия покойного могла бы составить достойную конкуренцию чикагским гангстерам времен сухого закона. Стоило мне заикнуться об аферах, я тотчас же был вызван в Москву на ковер к руководству. Меня назвали старым маразматиком, путающимся под ногами у молодых ученых, и вышвырнули пинком под зад. – Карен Акопович замолчал.

– Подмазал покойничек столичных дядюшек! – процедил Рогожин. – Схему аферы кто придумал?

– Я не ясновидец! – Профессор заерзал на табуретке. – Кто? Мариночка проектом руководила… Без ее смекалки не обошлось… Впрочем, народ доволен, – тихо заметил Арутюнян. – Зарплату платят регулярно, без задержек. Премии квартальные плюс к праздникам подбрасывают. Ситуация устраивает всех. Строчат липовые отчеты, переливают из пустого в порожнее, создавая видимость работы.

– Дела идут, контора пишет! – невесело заключил Дмитрий. – Многие кормятся с этого скотского бизнеса?