Залейся зельем!
Шрифт:
И одеяло тихо смеялось, ведь у него всё было гораздо проще. Оно всегда могло быть рядом с тем, кого требовалось согреть, и ему никогда ничего не мешало.
Многие вещи смотрели на одеяло свысока, ведь оно было набито ватой и казалось глупым и бесхарактерным. Слишком часто оно позволяло обращаться с собой без должного уважения.
— Смотри, — говорили вещи, когда одеяло клали на пол, чтобы хозяйская малышка могла поиграть на нем, — ты лежишь на полу, как какая-то тряпка! Еще немного, и об тебя будут вытирать ноги!
Но одеяло не слушало их, позволяя малышке ползать
— Ты ведь благородное постельное белье, а не игрушка! — возмущался матрас, когда малышка растягивала одеяло между стульев, строя свое маленькое убежище. — Не позволяй так с собой обращаться!
Но одеяло лишь смеялось, подыгрывая девочке, превращаясь для неё то в волшебный лоскутный шатер, то в пещеру с несметными сокровищами, то в заброшенную в дремучем лесу хижину. На все возмущенные крики вещей одеяло тихо отвечало:
— Вы зря ругаетесь. Я делаю то, что должно делать. Мне вовсе не важно, грею ли я людей ночью или подогреваю их играми днем. Пока они нуждаются во мне, я буду хранить внутри себя их тепло и защищать от холода внешнего мира: реального или вымышленного.
* * *
Тулинэ сидела на кресле возле очага, в котором вместо огня неумело танцевала малышка Ра. Молодая студентка Университета Прекрасных Принцесс поджала под себя ноги и с головой завернулась в старое лоскутное одеяло. Она одним глазом следила за неумелым танцем малышки-мандрагоры, а вторым пыталась дочитать очередной снимок фото-сказко-аппарата. Кудесник, который изучал толстую подшивку альманаха «Кастанеда и кактусы», хотел сказать, что сейчас Тулинэ напоминает ему королевскую шаурму, но вовремя вспомнил, что студентка еще не была королевой. А студенческая шаурма звучит как-то уж совсем бюджетно.
Откуда ты узнал, что это было мое любимое одеяло? — сонно спросила Тулинэ. — И откуда оно у тебя?
— Ну-у, оно досталось мне в наследство от прошлой жизни… — пожал плечами кудесник, но его хитрый взгляд говорил о том, что он, как всегда, что-то скрывает. В конце концов, он же хозяин волшебной лавки, и ведь неспроста каждый приходящий человек находит в ней то, что когда-то потерял, или то, в чём сейчас сильно нуждается.
— Я не знал, что это твое. Твое одеяло… — тихо добавил кудесник.
Тулинэ ничего не поняла о прошлых жизнях, о которых толкует хозяин лавки. Да и кто вообще знает, что творится в головах у этих кудесников? Она вяло взяла краешек одеяла и попробовала его на вкус.
— Точно. Моё… — мечтательно вздохнула девушка. — Вкус как в детстве.
Потом она лениво перевела взгляд на танцующую мандрагору. Неумелые движения Ра завораживали. Казалось, что это не маленькая светящаяся мандрагора, а упавшая звездочка, чудом перенесшаяся из туманных пустошей в недра тесного магазинчика, затерянного где-то в темных лабиринтах зимнего города. И вот теперь этой звездочке скучно и от нечего делать она танцует свой нелепый танец под неуловимую, чарующую музыку.
Тулинэ прикрыла глаза, ей грезилась далекая, но очень знакомая и убаюкивающая мелодия. Возможно, это Ра что-то тихо мурлыкала себе под нос, задавая темп своим неумелым движениям.
— Брысь! — фыркнул кот, машинально смахивая листок лапой и отправляя его в свободный и неторопливый полет.
Кудесник отложил изучение альманаха и, прищурив глаза, щелкнул пальцами. Под кружащимся в воздухе листком открылся небольшой круглый портал. Второй, точно такой же, открылся над головой кудесника. Хозяин лавки привычно погрузил руку в переливающееся недра портала и ловким движением иллюзиониста извлек из него бумажного беглеца. Прозвучал тихий хлопок, как будто звук лопнувшего шарика пропустили через глушитель, и портал исчез. Кудесник, грустно улыбнувшись, посмотрел на одиноко танцующую Ра, потом перевел взгляд усталых глаз на мирно спящую Тулинэ. Девушка так и заснула с краешком одеяла во рту. Она ровно дышала, и по её спящему лицу блуждала довольная улыбка. Это была улыбка человека, который нашел свое детское тепло, бережно сохранившееся в выцветших лоскутах и складках давно состарившегося ватного одеяла.
Кудесник вздохнул, а потом бросил быстрый взгляд на окончание истории и убрал листок в папку с фотографиями сказок.
* * *
Это случилось. Люди, которых одеяло согревало ночью и которые позволяли своей малышке играть с ним днем, заметили, что лоскутная ткань одеяла истрепалась, что вата, которым оно было набито, сбилась в некрасивые бугры, что оно стало ветхим и обрюзгшим.
И тогда взрослые люди продали его чудаковатому старьевщику, который часто разъезжал по узеньким улицам города на своем стареньком шаробане…
Хлам
Кудесник сидел за потертой торговой стойкой. Его взгляд скользил по пожелтевшим страницам альманаха «Кастанеда и кактусы».
— Что читаешь? — неожиданно поинтересовалась Ра, вылезая из каретного фонаря. Кудесник ничего не ответил, зато ответил его пушистый ассистент.
— Ничего он не читает. Так, просто ищет новые слова, которые можно будет ловко развесить на ушах наших редких посетителей.
Ра недоверчиво посмотрела на Диодора.
— Неужели это правда? — спросила малютка-мандрагора.
— Правда-правда. А знаешь, для чего? — Кот сладко потянулся, как будто пытаясь еще больше растянуть на своей наглой морде знаменитую чеширскую улыбку.
Всё для того, чтобы впарить неосторожным покупателям свой хлам, который он везде подбирает!
Степень наглости кота зашкаливала и даже переходила в разряд кошачьего хамства, но пушистому ассистенту, конечно, казалось, что он, как честный представитель местной фауны, просто обязан открыть глаза подрастающей флоре на то, как обстоят дела в лавке «Залейся зельем». Хотя, если быть честным, то Диодору просто хотелось высказать свое авторитетное «мяу», в котором никто, кроме него, особо не нуждался.