Шрифт:
========== Пусть это будет сон ==========
Мне наша квартира всегда казалась большой. В пяти комнатах прекрасно уживались и моя мама со своим братом, и я, и его жена.
Оказалось, что мне в этом доме места нет. Дядя взял в долг большую сумму, около двух миллионов. Но не в банке, а вот у этого толстого дядьки, который сидел напротив меня и похабненько “облизывал” взглядом мою, без лишней скромности, довольно красивую фигуру. Чтобы без процентов отдавать. И я буду этими самыми процентами, заодно и залогом того, что дядя точно отдаст эти деньги.
— Ну как ты можешь? — Я устала возмущаться,
— Все с тобой будет хорошо, никто тебя не тронет и…
— Ты сам веришь в то, что говоришь? — Снова возвысила голос я. Дядя смутился и прекратил нести заведомый бред. — А ты? — Вскочив, я уперла руки в боки и повернулась к моложавой стройной брюнетке. — Ты ничего не хочешь сказать?
Дядьке-кредитору, видимо, не впервой такой скандал — он мирно потягивал что-то из фляжки.
— Ну ведь так же Саше надо, он же мой брат…
— А я всего лишь твоя дочь! — Мама отвела взгляд.
Она всегда безумно любила своего брата. Сильнее, чем мужа, который не выдержал и уехал на Дальний Восток, и, как оказалось, сильнее, чем дочь. Единственную.
— Все, Нат, иди собираться. — Твердо приказал дядя.
Я послушалась. Лучше я пойду сама, чем меня потащат. Но дверью я хлопнула так, что треснула матовая стеклянная вставка. Бурча под нос ругательства, сложила книги и тетради в рюкзак, в спортивную сумку — вещи. Два чертовых года я буду практически рабыней этого жирного старого… Так, спокойно. Все можно вытерпеть. Споко-ойно…
Пусть это будет сон.
Я спускалась по лестнице следом за запыхавшимся мужиком.
Пожалуйста.
Он отвез меня на другой конец города.
Пусть это будет сон.
Я старалась не думать о боли, о том, какой же он мерзкий и толстый.
Пусть это будет…
— Что тут, мать твою, происходит?!
========== Спасение ли? ==========
— Что тут, мать твою, происходит?!
Дядька что-то торопливо объяснял, а я лежала, отвернувшись от двери и не думая о своей наготе. Мне было уже плевать. Что же за семья у меня такая? Ну почему папе не разрешили меня забрать? Я ведь всегда была привязана к нему сильнее, он меня воспитывал, пока мама носилась со своим Сашенькой. И он очень долго извинялся, но я прекрасно его понимала. Зато он мне присылал подарки, причем весьма дорогие, писал много на электронку, очень интересовался всем, что происходит со мной. И все зазывал учиться к нему, подальше от этой чокнутой семейки…
— Я выкупаю у тебя ее долг. — Смутно знакомый голос заставил напрячь память, тем временем меня закутали в легкое одеяло и усадили на чьи-то колени. Я, дрожа, прижалась к крепкой груди спасителя, сгорбившись и сдерживая хныканье — очень сильно болело между ног, словно огнем горело внутри, в нижней части живота. — Давай, сваливай быстрее. — И уже тише, прямо мне в ухо: — Обещаю, носик, больше не будет больно.
Ну да, Олег всегда зовет меня носиком потому, что у меня немного повреждена носовая перегородка и, если смотреть снизу, одна ноздря кажется меньше другой. Его это всегда так умиляло…
Олег?!
Приглушенно охнув, я отстранилась и едва не свалилась с его колен — еле удержал.
— Ты куда это? — Усмехнулся уже около месяца ухаживающий за мной одиннадцатиклассник, снова прижимая меня
— Давай, я домой пойду? — Робко предложила я, и не пытаясь унять дрожь в голосе.
— Ну уж нет. — Не прекращая ухмыляться, Олег встал со мной на руках. — Долг твоего дяди теперь принадлежит мне. Как и ты, мой очаровательный залог.
Я обреченно застонала, не сопротивляясь тому, что меня усадили в ванну и выпутали из одеяла, только стыдливо прикрыла грудь ладонями и плотно стиснула бедра. Парень тем временем закатал рукава рубашки, включил душ.
— Не горячо? — Я помотала головой, покрываясь мурашками от контраста теплой воды и ледяной ванны подо мной.
Полив меня водой, брюнет вспенил в ладонях гель для душа и стал ласково гладить мое тело. Потом смыл все это дело и полез туда, куда его не звали.
— Уберись! — Взвизгнула я, отталкивая его руки.
— Да ладно тебе, я же только посмотрю. — Я уставилась на него, как на маньяка в темной подворотне. — Да там столько кровищи на постели, будто он тебя выпотрошил. — А я ведь только-только отвлеклась… Воспоминания о пережитом унижении снова захлестнули, навернулись слезы на глаза. — Или тогда завтра я отвезу тебя к врачу.
Ага, и сразу вскроется едва ли не изнасилование, врач начнет уговаривать накатать заявление, и узнают все…
— Лучше ты… — Еле слышно прошептала я, чувствуя, как щеки заливает нестерпимо горячая краска.
Пришлось откинуться на бортик ванны, Олег без резких движений раздвинул мои ноги. Осмотра, видимо, ему оказалось недостаточно, и он еще и ощупывать полез. Стало довольно-таки… Да больно, черт побери! Но долго это не продлилось.
— Таких прям жутких ран нет, так что, думаю, все нормально будет. — Заключил парень, проворно вытирая меня мягким полотенцем. — Сегодня будешь спать в моей футболке, сумку не разбирай, водитель завтра отвезет ее в мою квартиру.
— А это чья? — Несмело поинтересовалась я, натягивая выделенную мне футболку.
— Это тоже моя, но я тут редко появляюсь. Повезло тебе. — С этими словами он закрыл за собой дверь ванной.
Диван в гостиной уже был разложен, постельное белье, сложенное, лежало на углу. Решив хоть чем-то быть полезной, я застелила его простынью. Но так и не смогла себя заставить пойти в спальню за подушками. Просто присела осторожно на краешек дивана и сложила руки на коленях.
Олег ухаживал красиво. Но меня останавливало две причины. Во-первых, несмотря на все усилия, цветы и дорогущие подарки, он ни с одной своей девушкой не провстречался дольше месяца. Я знаю одну из его бывших и проконсультировалась с ней насчет него, когда брюнету ударило в голову желание заполучить меня. После согласия встречаться вся кофетно-букетная романтика не прекращалась, он даже не пытался затащить девушку в постель — свидания были настоящими, целомудренными. Но через месяц он дал ей от ворот поворот. Сказал, что она не та девушка, которую он хотел бы видеть рядом с собой. И в этом моя надежда — наиграется и через месяц отправит домой, а там уж я точно рвану к отцу. А во-вторых, у меня устойчивый стереотип — все богатые парни те еще сердцееды, им лишь бы девушек менять да изменять.