Заложница мафии
Шрифт:
— А чего пришел тогда?
— Так я же сказал, мы с тобой вчера не закончили.
Казалось, что воздух вокруг был пропитан вожделением, искрило аж. Я ладонь опустил на ее платье, комкая ткань и задирая бесстыдно вверх. Слава не остановила, но и на встречу не подалась, наблюдала за мной с интересом, но потому, как взгляд ее меняется, как приоткрывается рот, я знал, — и ее пронимает не слабо.
Она наклонилась ко мне ближе, свежее дыхание коснулось моих губ.
— Хочешь? — шепнула, я кивнул: мы не дети, смысл ломаться и скрывать?
— Хочу.
— На глазах у охраны трахаться
В ее глазах искрится веселье, я усмехнулся криво:
— Хочешь, чтобы я отослал их отсюда?
Охрана за спиной стояла, я настолько привык к их присутствию, что замечать перестал. А сейчас почувствовал, что они рядом. Заколебался, взвешивая решение. Славу я знал. Но внезапное появление и то, что последние несколько лет ее жизни для меня загадка, играла не в ее пользу.
А она рукой уже скользнула по моей ноге, накрыла пах ладонью. Член встал уже так, что ещё немного и молнию на штанах вырвет к чертям, и ни о чем другом я думать не могу, только о ее приоткрытом рте, о мягких губах, которые она сейчас облизнула.
Покачал головой, а потом повернулся к ребятам:
— За дверью подождите, — видел, что хотят возразить, но так посмотрел, что второй раз повторять не пришлось. Дверь за спиной тихо закрылась, а я обернулся к Славе.
Внизу музыка играет, надрывается мужик в лосинах, прыгая по сцене.
А эта невозможная девчонка откидывает волосы за спину, снимает обувь и опускается передо мной на колени.
Кажется, я начинаю любить балет.
Глава 5
Мирослава
Он хочет меня, это я знаю и без каких-либо доказательств. Когда-то одного лишь его желания мало было, большего хотелось, ночами мечталось, хоть и большая уже девочка. А сейчас я спекулирую его желанием и от этой мысли горько.
Член буквально вырывается на волю. Большой, твёрдый, упругий. Не спешу брать его в рот. Скольжу вдоль него, касаясь не губами даже, щекой, едва-едва. Легонько трусь подбородком о жёсткие курчавые волосы.
Он пахнет гелем для душа и мужчиной. Сексом пахнет. Давид выдыхает тяжело, и от этого звука у меня внутри тугим узлом скручивается вожделение, которое унять не удастся.
— Возьми его в рот, — приказывает Давид.
Но я все равно медлю. Обхватываю основание члена ладонью, сжимаю. Потом касаюсь головки кончиком языка. Чувствую, как намокаю сама, но у меня не остаётся сил себя презирать. Открываю рот. Вбираю в себя его плоть. Он такой тугой, такой большой. Наматывает мои волосы на кулак, давит, вынуждая взять глубже. Мне нравится это ощущение наполненности, что возникает во рту, когда я ему уступаю. А потом…
— Хочу тебя, — шепчет он хрипло. — Хочу тебя прямо сейчас, прямо здесь, Славка.
Отрываюсь от члена. Понимаю, что он сейчас трахнет меня, прямо под звуки классики, и самое главное — сама этого хочу не меньше его. Но странно, именно сейчас я чувствую себя шлюхой. Которую заставили, вынудили лечь под мужика. Чувствую себя грязной, это гадко. А минет даёт чувство хоть какого-то превосходства, позволяет мне контролировать процесс. Легонько, на грани боли прикусываю нежную кожу члена.
— Позволь мне сделать тебе хорошо, — прошу я.
Грубые мужские руки уже задирают наверх моё платье, и противостоять я ему не смогу. На глаза снова наворачиваются слезы, но реветь я не стану. А Давид останавливается вдруг.
— Тогда делай это, как следует.
Я делаю. Скольжу губами вдоль члена. Вбираю его в себя полностью, такого, кажется необъятного. Рукой помогаю, на мгновение вынимаю член изо рта, провожу языком по мошонке, заставляя Давида ещё сильнее сжать пальцы на моей голове. Я знаю, ему так нравится.
— Соси, — хрипло бросает он, и я продолжаю.
Саднит горло, слезы теперь уже настоящие выступают на глаза от непроизвольной реакции, дышать тяжело. Я стою перед ним на коленях и паркет больно врезается в кожу. Давид нажимает на затылок сильнее, удерживая член внутри меня так глубоко, как это возможно, не давая возможности дышать, а потом кончает.
Часть спермы течёт напрямую в горло, хочется кашлять, но я терплю, остаток несколько секунд держу во рту, затем проглатываю. Вытираю рот, одергиваю платье, поправляю безнадёжно испорченную причёску. Сажусь на свое место. На коленях красные пятна от пола. Перевожу взгляд на сцену.
— Мне кажется, Базиль переигрывает, — спокойно отмечаю я.
— Славка, ты невозможная, — смеётся, застегиваясь, Давид. Он выглядит удовлетворенным и расслабленным, внутри меня же все сжато в пружину.
Охрана молча появляется и занимает свои места. В антракт мы не выходим, так понимаю, Давид максимально ограничивает время проведённое в публичных местах. Нам приносят вино и свежие ягоды. Не стандартную клубнику, а чернику и малину, я так любила малину раньше…
Выходим мы немного позже остальных, но в фойе ещё много людей. Охранник помогает мне надеть пальто. Я себя чувствую потерянной, мне так хочется вернуть уверенность в себе, но не получается.
— Давид, — раздаётся чей-то голос. — Ты решил, наконец, приобщиться к культурной жизни нашего города?
Останавливаемся, ожидая группу мужчин. Тот, который окликнул Чабаша, обнимает его так, словно сотню лет не видел, и смертельно соскучился. Я смотрю на него. Высокий. Крепкий, не толстый, именно крепкий, словно медведь. Квадратная челюсть, короткий ёжик седеющих уже волос, и пронзительный взгляд серых глаз, который определял все. Мне не нравился этот человек, источающий силу и энергию, я видела в нем зло. Но Давид явно его не боялся, он не боялся никого.
— Как тебе постановка? — спросил седой.
— По-моему, Базиль переигрывал, — ответил Чабаш, нашёл меня глазами и улыбнулся легко. — Но я прекрасно провел время.
— Я слышал про твои заморочки с той землёй, Давид, — начал мужчина, а потом увидел меня.
Я стояла чуть в сторонке. Жизнь давно научила меня — в мужские игры не лезть. Всё равно ты только красивая игрушка для них, не больше. Они не видят в тебе равного себе. Поэтому я максимально дистанцируюсь в такие моменты.
Но этот взгляд… он не просто масляный, к таким я привыкла. Этот мысленно разорвал моё платье, поставил на четвереньки и изнасиловал. И если бы не Давид рядом, он бы так и поступил.