Заложница в академии
Шрифт:
Брайт это читает по губам и не сразу понимает, что не слышит вслух. Потом только вынимает наушники и растерянно моргает.
— Ну? — он вздёргивает широкую тёмную бровь и качает головой, мол, чего уставилась.
Брайт очень долго была практически немой. Научиться говорить и при этом не петь было сложно, со слухом тоже были проблемы, и пришлось осваивать общение без голоса, так что она с лёгкостью могла понимать всё что нужно, даже плотно заткнув уши.
Она пожимает плечами, но Рейву этого недостаточно.
—
— Ничего.
Брайт слушает, как её голос пульсирует в духоте библиотеки.
Магия слишком сильно сгустила воздух, такими темпами скоро можно будет рассмотреть звуки.
— Зачем ты спас меня? — она смотрит прямо перед собой и напряжена так, что покалывает губы. Обложка дрожит в её руках и ломается грифель вечного карандаша.
— Ты заколдовала мен…
— Неправда, ты пожалел меня ещё раньше…
— Скажи что-нибудь, чтобы я тебя отпустил. Придумай причину, — шепчет он.
Истинные не дарят таких шансов.
— Не заставляй об этом жалеть, — усмехается Рейв. Грифель его карандаша тоже ломается.
Он не смущён, но говорить о той ночи не намерен, и Брайт это только подстёгивает.
— Зачем?
Он щурится с подозрением, потом вздыхает:
— Пошли за книгами, — и кивает на голый пол между их столами.
Брайт откладывает очередной книжный блок и идёт за Хейзом, который широким шагом удаляется вглубь необъятной библиотеки.
— Много осталось?
— С твоей черепашьей скоростью — бесконечно много, — сухо отвечает он. Его голос, кажется, совершенно лишён каких-либо эмоций. Он потрескивает, как статическое электричество между сухими страницами, Брайт это необъяснимо нравится. Ей кажется, что Рейв — самое настоящее, что она видела в этой школе.
— Ну простите, — фырчит она.
— Прощаю.
Комментировать это бесполезно.
В конце ряда обнаруживается дверь в кладовку, а там просто горы древних книг и такой магический фон, что страшно делать шаг вперёд.
Воздух просто мерцает перед ними, сопротивляется вторжению.
— И всё это нужно переклеить? — шепчет Брайт, глядя на гниющие фолианты.
— У тебя ОПР на три вечера. Поверь, не мы одни получим в этом году наказание. Библиотека обеспечена рабами. Через месяц кладовка опустеет. Нагружай телегу, — он кивает на деревянную тележку для книг и Брайт принимается за работу.
Рейв же идёт к противоположной стене и снимает книги с самых высоких полок под потолком.
— Магия, которой нет… — читает вслух Брайт. — Темнейшие и редчайшие ритуалы…
— Чего копаешься?
— Ничего, — и книга отправляется в тележку.
— Хлам какой-то, — Рейв поднимается по стремянке и сгребает кучу книг. — Возьми, не могу их левитировать, слишком
— Ага…
Брайт рассеянно кивает и делает шаг к его стремянке.
Он подаёт ей стопку, не глядя.
Она не рассчитывает, что стопка такая тяжёлая.
Книги кренятся, летят вниз, на неустойчивую стремянку, на Брайт, а сверху Рейв. Всюду разлетаются мятые листы, поднимается противные запах плесени, а свет гаснет.
— Твою мать! Безрукая! — рычит Рейв.
Он горячий и тяжёлый, и если бы хотел, точно бы раздавил хрупкое тело сирены, но, к счастью, скатывается на дряхлые обложки и зажимает ушибленную руку.
— Ты мог бы предупредить сколько это весит, — ворчит Брайт в ответ, расшвыривая книги. Кажется, что об голову разбили пару бутылок и чугунный котелок впридачу.
— Осторожнее с древними изданиями, чтобы расплатиться придётся идти торговать мордашкой, — а сам при этом отпихивает ногой гору книг, вызывая снопы искр и треск магии.
— Их всё равно не спасти, чёрт, я кажется разбила голову, у меня кровь…
— Поздравляю. Иди к медсестре.
— А где же сочувствие, аристократишка?
— Нарываешься?
Не нарывайся, не нарывайся!
“Кого я обманываю?”
Брайт хочет ответить, но только и успевает, что набрать в грудь воздух. Рейв зажигает пару изумрудных огоньков, и они плывут по воздуху, зависая в разных углах кладовки.
— Вау, — Брайт осматривается, любуясь отблесками на древних обложках, а потом замирает.
Её взгляд цепляется за совершенно новенькую, обёрнутую ленточкой книгу в красном кожаном переплёте.
Это слишком странно, инородно и невозможно пропустить. Должно быть книга лежала в одной из стопок, попала туда по ошибке. Чем дольше Брайт смотрит, тем труднее оторвать взгляд.
Она наспех вытирает руку перепачканую в крови и удивлённо отмечает, что та принадлежит скорее всего Рейву.
— Ты тоже ранен?
— Понятия не имею. Тут темно, но, кажется, что-то с рукой. Хочешь поиграть в медсестру? — это могло бы стать пошлой шуткой, но звучит раздражённо. — Кажется, нам добавят пару отработок за этот раритетный хлам…
Брайт не слушает. Голос Рейва становится фоном, боль в голове отступает, а кровь перестаёт интересовать. А вот книга… Брайт кажется, что символы на обложке светятся и это сейчас интереснее всего остального вместе взятого.
— Тут что-то странное, — шепотом выдыхает Брайт. — Смотри… какая-то книга… она не выглядит старой и потрёпаной, как она сюда попала?
— Что? Тут полно книг, что ты творишь? Поднимай задницу и принимайся за уборку…
— Нет же, смотри…
Брайт не может остановиться. Символы горят всё ярче и это не даёт покоя.