Заложник №1

Альбертацци Ральф

– Извините, – сказал он, обходя мистера Эллисона. – Позвольте, я вам покажу.

Он начал дергать оконную раму, но чертово окно не открывалось. Ладно, наплевать. Все равно с этими клиентами каши не сваришь. Андерс решил побыстрее свернуть разговор и вернуться к себе в контору.

Мистер Эллисон мягко отстранил его и без всяких усилий открыл окно. Легкий ветерок ворвался в комнату, и надежда снова вернулась к Андерсу.

– Видите? – спросил он, обернувшись к джентльмену ближневосточной наружности. – Чувствуете ветерок? Такого в современных зданиях вам не представится.

Мистер Эллисон наклонился и выглянул в окно.

– Прекрасный вид, – сказал

он.

Андерс тоже высунул голову в окно.

– Все просматривается прямо до автострады, – сказал он, держась рукой за раму, так как боялся высоты.

– Взгляните. – Мистер Эллисон обернулся к своему компаньону, и тот подошел к окну. Придерживая очки, он выглянул в окно и восхитился открывшимся видом.

– Я снимаю помещение на шесть месяцев, – сказал мистер Эллисон. – Заезд в течение месяца.

Андерс улыбнулся. Такое решение дел ему нравилось.

40

Этим же утром, пока Харди и Акбар снимали офис на Хилл-стрит, Мацуо Накаока прилетел из Сан-Франциско. Он путешествовал без багажа, поэтому быстро вышел из здания аэропорта и, взяв такси, направился в китайский театр Граумана. Всю дорогу до театра он оглядывался в заднее стекло автомобиля, чтобы убедиться, что слежки за ним нет.

Его настоящее имя было Хидеки Накагава, и вообще-то ему не суждено было родиться, так как за пять лет до его рождения, в 1945 году, его отец был летчиком-камикадзе и проходил подготовку на «Йокосука МХУ-7», который представлял собой просто летающую бомбу, направляемую летчиком на цель. В июне, июле и первых числах августа 1945 года он тренировался в полетах на планере, ожидая, когда с завода поступит очередная партия боевых самолетов. Его часть располагалась на переднем рубеже обороны и должна была первой отразить натиск союзных войск.

Но 6 августа 1945 года одинокий бомбардировщик В-29 пролетел высоко над Хиросимой, и спустя неделю война была закончена. Разочарованный Ичиро Накагава вернулся домой к жене, с которой они поженились в 1942 году. Разочарование его было полным – он был камикадзе, а Япония проиграла войну, и он остался жить. Но к 1950 году, когда родился Хидеки, большинство японцев уже начали задумываться о том, как их смогли увлечь военной истерией, и начали радоваться тому, что не отдали свои жизни за императора. Они поняли, что гораздо лучше жить для семьи.

Жена Ичиро Шидзуко Накагава рассказывала своему сыну Хидеки, как ему повезло, что он появился на свет: ведь за пять лет до его рождения отец решил пожертвовать своей жизнью. Эту историю он постоянно слышал в детские годы. Жизнь – это все, к такой мысли приучала его мать, и, что бы ни случалось, он должен был просто радоваться тому, что живет.

Когда мать твердила ему об этом, он бросал взгляды на отца и читал в его глазах совсем другое мнение. Позже, когда они с отцом уходили гулять в лес, отец рассказывал ему, как готовился отдать жизнь за императора и как эту честь у него отняли. Благодаря отцу Хидеки уяснил, что жизнь без славы не стоит ничего.

Когда ему исполнилось двенадцать, отец погиб в автомобильной катастрофе в Токио. Бессмысленная жизнь закончилась бессмысленной смертью. И тогда Хидеки понял, что отец был прав: жизнь без славы пуста, а пустая жизнь не стоит того, чтобы испытывать страх перед ее потерей.

Он никогда не говорил об этом матери, никогда не спорил с ней. Когда она снова, раз за разом, рассказывала ему старую историю, Хидеки вежливо слушал ее, но в мыслях у него было совсем другое.

Возле китайского театра Граумана Накаока прождал

около получаса, после чего к театру во взятом напрокат автомобиле подъехал Харди и забрал его. Араб, о котором предупреждал его Харди, сидел впереди, поэтому Накаока устроился на заднем сидении. В целях предосторожности Харди четыре раза сворачивал с дороги, а Накаока наблюдал в заднее стекло, не будут ли еще какие-нибудь машины повторять их маневр. Потом они выехали на бульвар Сансет и направились в горы Санта-Моника.

Через сорок пять минут Харди свернул с трассы на грунтовую дорогу, которая, пройдя через лес, привела их на поляну. Когда все вышли из машины, Харди представил Накаоку и араба друг другу, воспользовавшись их вымышленными именами. Потом он достал из багажника чемодан, открыл его и показал Акбару винтовку. Указав на три бутылки из-под кока-колы, висевшие на дереве на противоположном конце поляны, Харди протянул винтовку японцу.

Было бы гораздо эффектнее, если бы Накаока взял ее, повернулся и навскидку трижды бы выстрелил, но он был профессиональным убийцей, а не циркачом. Прежде всего Накаока внимательно осмотрел винтовку, потом подбросил в воздух несколько листьев, определяя направление и скорость ветра. Выбрав удобное дерево, он прислонился к нему, тщательно прицелился и быстро трижды нажал на спуск. Казалось, что прозвучал всего один выстрел, но все три бутылки разлетелись вдребезги.

Харди забрал у него винтовку, и они вернулись в город.

– Машины будут двигаться по Хилл-стрит, – объяснял Харди, когда они сидели в машине на стоянке перед отелем. – Накаока будет находиться в офисе, который мы сегодня сняли. Начиная со следующей недели, он будет проводить в офисе по два-три дня в неделю до момента прибытия президента, поэтому люди в здании привыкнут к нему. Если кто-то будет интересоваться, то он скажет, что занимается импортно-экспортными операциями, имеет дело с Тайваньским антиквариатом. Этим в городе занимается еще около тридцати других компаний, поэтому здесь нет ничего необычного. Вы сами видели, какой обзор всей улицы открывается из окна офиса, промахнуться он не может. Это, в основном, тот же план, что применялся в Далласе. Здесь он тоже сработает. Единственная трудность заключается в отходе с места покушения, и Накаока хочет, чтобы у него был шанс ускользнуть. Есть у вас какие-нибудь вопросы?

Акбар внимательно посмотрел на Накаоку.

– Надеюсь, вам хорошо заплатят за работу? – спросил он.

– Это наше с ним дело, – сердито оборвал его Харди. – Я отвечаю за операцию и сам расплачиваюсь, а вы здесь для того, чтобы по возвращении доложить о наших успехах в подготовке операции. Еще есть вопросы?

Вопросов больше не было. Акбар молча вышел из машины и направился в отель. Уже был восьмой час вечера, и он опоздал на самолет, чтобы вернуться в Лондон. Значит, надо было лететь завтра.

Харди повез Накаоку в аэропорт, откуда тот должен был улететь в Сан-Франциско. По пути Накаока поинтересовался у Харди:

– Из вашей беседы мне показалось, что мистер Акбар убежден, что покушение состоится в Лос-Анджелесе.

Харди кивнул.

– Акбар является посланцем людей, которые нам платят. Они хотят знать, как обстоят дела, и это вполне понятно, но я остерегаюсь, что еще более понятно. Поэтому он сможет рассказать им план, но для них не имеет значения, где в действительности состоится покушение, а для нас имеет, особенно если от них что-нибудь просочится. Поэтому я и просил тебя молчать во время встречи – не хотелось, чтобы ты случайно проговорился.