Заложник долга и чести
Шрифт:
— Там, на дне, — равнодушно ответил Алеш.
— Непорядок, брат, — наставительно ответил Авангур. — Давай, спустись и подними его. Я видел, что ты можешь дышать этой водой, а я уже туда не полезу, хватит залежался.
Не споря, Прокс полез через ограждение. Ухватился за веревку и стал спускаться. На него сверху смотрел оживший и веселый Авангур.
— Давай смелее, брат, и пойдем искать выход. Нас ждут с тобой великие дела.
Прокс не отвечал. Он добрался до воды и нырнул, когда он вынырнул с ведром в руках, веревки
— Ты, брат, дурень похуже Мёбуса, — крикнул Авангур. — Второй раз попался в одну и туже ловушку. Как можно быть таким тупым? Ладно, ты поплавай там, а я пойду себе мир подчинять. И совет тебе на будущее, — он вновь появился в кольце колодца, заслонив собой кусочек серого неба. — Не верь сыновьям Творца их много, а мир один. Править все хотят.
— Прощевай, братишка, и благодари провидение, что я оставил тебя жить. Ты помог мне, а я как самый благодарный и добрый из сыновей, дал тебе шанс поймать свою удачу. — Он снова заразительно засмеялся и скрылся. Уже не заглядывая, крикнул: — Только я ее, брат, ждал пять тысяч лет. Короче, не скучай. Ха-Ха.
Планета Сивилла. Степь. Ставка Великого хана
День тянулся нескончаемо медленно. Я делал вид, что мне все «по барабану» Я уверен в себе и своей победе.
Видя мой бравый вид, спутники приободрились. К нам никто не заходил, лишь усилилась охрана. Шатер окружил десяток воинов, но они держались на отдалении. Своим я тоже запретил бродить, выходить могли лишь только по нужде и парами. Ели мы запасы, что захватили с собой, а проще говоря, то, что я всегда таскаю в своей сумке.
Говорили просто так ни о чем, лишь бы убить время. Ганга села рядом со мной и прижалась плечом. Су, увидев такое, подсела к Фоме. Гради-ил изредка бросал настороженные взоры на меня. Но спросить, что его мучило, не решался.
Так прошел день, потом вечер и наступил закат. Барабаны объявили своим дробным боем сбор всех свободных обитателей ставки на вершину холма. К общинному костру.
Подошел хмурый десятник.
— Гаржик! — крикнул он через стенку шатра, — прошу Вас и ваших спутников прибыть на сбор.
Мы молча вышли и тесной группой пошли наверх. Туда неспешно тянулись орки и занимали места, согласно своему статусу. Нас провели к самому костру и, окружив, приказали сесть. Именно приказали, а не попросили.
— Нас приговорили заранее, — прозвучал в моей голове спокойный голос Ганги. — Дед решил откупиться от оседлых, нашими головами.
— Не важно, — спокойно ответил я. — Я подготовился. Пусть пробуют.
Через пол часа подошли заречные орки. Затем подошли Верховный шаман и Быр Карам. Хан не появился. Ушлый орк, понимал, что его присутствие наложит и на него печать предательства и убийства. Он хотел, пользуясь своей властью, остаться в стороне.
Пришлые огляделись, увидели нас и радостно
— Это ты, Миршак? — голосом полным равнодушия спросил он.
И второй обкуренный шаман ответил.
— Я. Кто ты и почему тревожишь мой покой?
— Я твой друг, Миршак. Твой старший ученик Бугчун. Мы хотим справедливости и найти убийц, что убили тебя и других орков.
— Зачем? — ответил тот же шаман.
Я впервые видел вживую наркоманов. Оставалось только догадываться, какие видения им чудились и, что они себе в полете сознания представляли. Был ли это дух убитого или плод обкуренного воображения, оставалось только догадываться.
— Мы хотим справедливости и наказания виновного. Таков закон, Миршак, — ответил Бугчун.
Я же подмечал, что он говорил вполне осознано, как будто не был подвержен наркотическому опьянению.
— Справедливость? Мне не нужна справедливость. Мне ничего не нужно. Я в покое.
— Расскажи, что произошло, Миршак, ночью у реки? — шаман не отступал.
— Девы, красивые девы… позвали нас и убили… убили… — голос стал затихать и исчез. Шаманы продолжали сидеть и тупо пялиться на огонь костра. Все сидели молча, ожидая продолжения. Ганга и Сулейма напряглись.
Через час или чуть больше шаманы стали приходить в себя. Видно было, что их мутило. Они стали еще зеленее, как древесные лягушки. Ученик убитого шамана повел все еще мутным взором и вдруг остановился на моей орчанке и снежной эльфарке.
— Вот они убийцы, — ткнул он крючковатым пальцем на них. — Они заманили наших братьев своим мерзким колдовством и убили их.
Среди сидящих стал нарастать шум. Понимая, что пора вмешаться я поднялся.
— Не верю я, что Миршак показал на моих женщин. Тот, кто осмелиться их обвинить, будет иметь дело со мной. Я встаю на защиту их чести и жизни.
— Ты человек и не можешь быть защитником, — прокаркал довольный шаман.
— Могу, — спокойно парировал я, — я вхожу в род гремучих змей.
Шаман засмеялся.
— А мы это сейчас узнаем, хуман.
— Правда Быр Карам, что ты принял чужака в свой род? — обратил он все еще мутный взгляд на Правую руку.
Я на его вопрос только усмехнулся. Он что в самом деле этого не знал?
— Да, недавно он был принят в род. Но сейчас, когда выяснилось, кто убийца и что он их покрывает, я отсекаю его от рода. Как недостойного.