Заложник
Шрифт:
— Вы не заметили ничего странного в ее поведении в последнее время? — поинтересовался Алекс у женщины.
— Да нет, ничего такого. — Та пожала плечами.
— Отлично, — кивнул Алекс. — Значит, все в порядке.
Он сунул в карман бумажку с номером телефона, поблагодарил за помощь и повернулся, чтобы идти к машине.
— Погодите-ка! — остановила его женщина.
Все как обычно. Стоит затронуть тему — и всегда есть что вспомнить.
— Рассказывайте, — кивнул Алекс.
— Не знаю, насколько вам это интересно, но сегодня утром, когда я пришла сюда, чтобы забрать ключи, видела, как у дверей младшая дочь Карима
— Вы не знаете, кто эта девушка?
— Я не очень хорошо ее разглядела. Она стояла спиной ко мне и чуть наклонившись вперед. Входная дверь была открыта, и дочь Карима играла на пороге. Они общались через забор. Девочка Сасси выглядела очень расстроенной.
Фредрика скосила глаза на Алекса, тот слушал внимательно. Но какое отношение все это может иметь к расследованию?
— И что могло ее расстроить?
Женщина пожала плечами:
— Я только помню, что девушка вдруг возвысила голос, и беседа продолжалась на повышенных тонах. Слов я не разобрала.
— А Карим был дома?
— Нет, уже уехал на работу.
— И что было потом?
— Дочь Сасси скрылась в доме, а девушка пошла дальше.
Фредрика представила себе эту сцену. Ребенок убегает в слезах, девушка уходит. Может, дочь Карима чем-нибудь запустила в обидчицу? Или ударила?
Если событию не находится места в расследовании, его не существует.
Такие факты лишь умножают отчаяние. Нет ничего ужаснее, чем тратить время на погоню за призраками.
25
13:16
У генерального директора СЭПО Бустера Ханссона было две проблемы. Первая — злополучный самолет, с которым все оказалось сложнее, чем он предполагал поначалу. Вторая касалась Эден Лунделль.
Эден Лунделль. Что за странное у нее имя? Вероятно, еврейское, но Бустер не помнил, чтобы когда-нибудь слышал его раньше. Красивая женщина, ничего не скажешь, но стиль ее работы раздражает.
Насколько разумно было вообще назначать еврейку на должность руководителя антитеррористического подразделения шведских спецслужб? Интересно, как истолковали этот факт их коллеги во всем мире, прежде всего в странах Ближнего Востока? Бустер сразу понял, что участие Эден в международных встречах необходимо ограничить, насколько это возможно. Для начальника действующего подразделения СЭПО это естественно. Разумеется, полностью изолировать ее от контактов не получится. Как ни крути, ей придется время от времени мелькать, например, в КЦС — координационном центре стран ЕС по борьбе с терроризмом. Ради бога, в рамках Евросоюза проблем меньше. Разве что французы будут пялиться, но Бустера это волновало меньше всего.
Гораздо больше его озадачила реакция англичан. Недавно Бустеру позвонил шеф MИ-5, британской контрразведки, и предложил встретиться, чтобы обсудить «одно из его последних назначений». Коллега не упоминал фамилии Эден, но Бустер догадался, что речь пойдет о ней.
Разговор получился странным. Вообще подобные вопросы редко становились темами встреч высшего руководства. Помимо всего прочего британский шеф дал понять, что желает поделиться с Бустером конфиденциальными сведениями, а потому присутствие третьих лиц во время их беседы недопустимо. Кроме того, информация не предназначается для огласки в печати. Опыт Бустера на посту генерального директора СЭПО был невелик,
Бустер посмотрел на часы — назначенное время приближалось. По его просьбе секретарша оставляла в расписании несколько свободных часов, «для непредвиденных мероприятий». Местом разговора он выбрал один из наименее популярных конференц-залов. Бустер Ханссон откинулся на спинку офисного стула. Его терзали недобрые предчувствия.
Англичанин опаздывал вот уже на пятнадцать минут, когда зазвонил телефон.
— Прошу прощения, что задержался, — раздался в трубке голос британского шефа. — Где мы можем встретиться?
Директор СЭПО спустился в лифте на первый этаж, чтобы забрать гостя у входа. При одном из предшественников Бустера началось строительство нового корпуса, который планировалось сдать в 2013 году, — более современного и светлого здания. Его ждали, СЭПО давно уже выросла из помещения на Польхемсгатан, 30. Ну а пока Бустер повел британского коллегу в самый мрачный, но оттого не менее функциональный из имеющихся в его распоряжении кабинетов.
Переступив порог, англичанин огляделся.
— Не думаю, что бывал здесь раньше, — заметил он.
«Я тоже в этом сомневаюсь», — мысленно согласился с ним Бустер.
— Кофе или чай? — предложил он гостю. — Может, воды?
Жена всегда говорила Бустеру, что он не умеет принимать гостей. По-видимому, в этом была доля правды. Как ни искал Бустер, не смог найти в подсобке рядом с конференц-залом ни печенья, ни кусочка торта. Чашечку кофе британский коллега согласился выпить с радостью, но от остального все равно отказался.
Они расположились по разные стороны стола. Бустер надеялся быстро освободиться, но его гость, похоже, никуда не спешил. Он неуверенно обводил глазами комнату, словно в последний раз раздумывал, стоит ли начинать то, зачем он сюда пришел.
— У вас много работы в последнее время, — заметил он наконец.
— Да, — согласился Бустер. — Но мы стараемся.
— Два обвинительных приговора в Верховном суде — это победа, — продолжал англичанин. — Мои поздравления! Я подозревал, что операция «Рай» завершится успешно, как и все аналогичные операции на Европейском континенте.
— Спасибо.
Британский шеф допил кофе и отодвинул чашку.
— Итак, Эден Лунделль. — (Бустер обратился в слух.) — Ваше последнее назначение. Восходящая звезда, с которой вас также стоит поздравить! — На этот раз в голосе англичанина послышалась ирония, но Бустер не стал уточнять. — Как вам известно, она работала с нами несколько лет.
— Я помню это, — отозвался Бустер. — И потом вы дали ей отличные рекомендации.
— Именно так, — кивнул англичанин. — Эден была одной из лучших. Она далеко пошла бы, если б осталась у нас.
— Но она переехала к мужу в Швецию, — закончил его мысль Бустер.
Он хорошо знал историю Эден. Она вышла за Микаэля Лунделля, пастора шведского прихода в Лондоне, зная, что тому рано или поздно придется вернуться на родину. Сама Эден тоже была шведкой по отцу и родилась в Стокгольме от матери — британской еврейки. Так, по крайней мере, значилось в бумагах. Семья родителей жила сначала в Стокгольме, потом в Лондоне, пока не переехала в Тель-Авив, где отец Эден вскоре стал правоверным иудеем. Это произошло всего несколько лет назад.