Заложники
Шрифт:
Все так же бесшумно Чука прокрался в тесную обшарпанную прихожую, заглянул в одну пустую комнату, потом в другую и там увидел наконец девку.
Она занималась странным делом - вытаскивала из мешка барахлишко и аккуратно раскладывала его на подоконнике выбитого окна.
Обрадованный Чука решительно шагнул вперед, вынул из кармана кулак с ножом. Остро заточенное лезвие выскочило с глухим щелчком и встало на стопор.
– Привет, - глумливо произнес он. Девка обернулась к нему, держа в руках щегольскую мужскую рубашку, отделанную кружевами.
– Здравствуйте, -
И по виду, и по голосу нипочем не скажешь, что девка сдрейфила, увидев парня с ножом. Типа шизанутая она, что ли? Крепко похоже на то, впрочем, ее свихнутые мозги Чуку не колебали ни грамма.
– Бабки у тебя есть?
– грозно спросил он.
– Есть.
– Давай их сюда, - выставив нож и надвигаясь на девку, велел он.
– Пожалуйста, - все с той же дурацкой улыбочкой ответила та.
Бросив рубашку на подоконник, она сняла с плеча сумочку, расстегнула, вытащила деньги.
У Чуки прямо дух захватило, когда он увидел в ее руке толстый пучок рыжеватых сотенных бумажек. Сделав еще шаг, он выхватил деньги и засунул их в брючный карман. Такого развесистого хабара он еще никогда в жизни не цеплял.
Только вот совершенно спокойное лицо девки ему ой как не понравилось. Наверняка эта белая сучка держит что-то в запасе, газовый баллончик у нее в сумке, не иначе. Резким движением он вырвал у нее из рук сумку, отступил на шаг и высыпал ее содержимое себе под ноги. С глухим стуком на загаженный пол упал полицейский бластер.
– Ото, ни хрена себе!
– изумился Чука.
– Откуда такая игрушка?
– От одного мертвеца, - невозмутимо сообщила Девка.
– Ты что, замочила легавого?
– Да.
Ничего себе нежданка. Чего доброго, эта краля еще и под крупным авторитетом ходит, тут как бы самого хреном не снесло.
– Так ты при братве светишься?
– настороженно спросил парень.
– Нет. Я сама по себе.
Чука с усилием попытался переварить непростую ситуацию. К запаленному стволу даже притрагиваться не стал, просто наподдал ногой, и пушка отлетела в дальний угол комнаты. Девка оказалась крепко деловой, мало того, на мокрухе повязанной. Однако никаким разбором за нее не припрут, она одиночка. Значит, он может ей задуть без опаски хоть сто порций.
Распалила она его, пока топала впереди, да, распалила до невозможности.
– А теперь повернись и нагнись.
– Чука шагнул вперед, угрожающе поднял руку с ножом.
– Попробуй только пикнуть, я тебе глотку перережу. Усекла?
– Не бойтесь, звать на помощь не собираюсь, - хладнокровно пообещала девка.
– Мне это ни к чему.
– Что ты сказала?
– переспросил Чука, подумав, что ослышался.
Вместо ответа она повернулась, приняв требуемую позу.
– Ноги расставь пошире, - приказал Чука,сглотнув слюну.
Девка молча повиновалась. Своим странным поведением она втюхала Чуку в непонятное. Или телка передрейфила вусмерть, аж крыша у нее поехала, или такая отчаянная на передок, что не имеет ничего против подвернувшегося ей приключения, наоборот, собирается ловить кайф.
Чука прямо затрясся от горячо шевельнувшегося в паху желания, нож зажал в зубах, поспешно расстегнул штаны. Потом одной рукой взял нож, другой задрал юбку и, подсунув лезвие под резинку, располосовал трусики вместе с колготками. Тонкие лоскутья опали на пол, обнажив молодую нестерпимо светлую кожу. В глазах у него помутилось, ладонь сама зачерпнула томительно набрякшую мужскую гроздь и выпростала из трусов наружу.
– Если хочешь жить, молчи, - сипло проговорил он.
– И не дергайся.
– Ты хочешь со мной поиграть, - ровным голосом произнесла девица.
– Что ж, давай поиграем. Снова Чука не поверил своим ушам.
– Так ты что, не прочь со мной побаловаться, цы-па?
– радостно осклабившись, восхитился он.
– Конечно, - последовал спокойный ответ.
– Баловаться я люблю.
– Ото! Может, ты и крепких черных парней любишь?
– Я вовсе не делаю разницы между черными и белыми, - на диво серьезным тоном сообщила девица.
– Даже так? Ну, сейчас ты эту разницу оценишь, гарантирую, - горделиво усмехнулся Чука, ощутив твердокаменный прилив готовности выполнить свое обещание.
Продолжая держать нож в правой руке, он придвинулся к обнаженным ягодицам девушки вплотную и жадно запустил пальцы левой руки в ее промежность, раздвигая шелковистые от влаги лепестки преддверия.
– Только учти, если ты готовишь мне какое-то западло, прирежу, предупредил он.
Смакуя и растягивая решающий миг перед проникновением, уже готовый с неистовой грубостью вонзиться в покорно раскрытое навстречу ему тело, Чука опустил глаза и обмер, зачарованный резким контрастом в цвете кожи иссиня-черной своей и белоснежной женской, такой чуждой, одуренно будоражащей. Да, с этими белыми девками резко другой настрой, никакого сравнения...
Внезапно просунувшаяся между расставленных женских ног красная когтистая лапа сгребла его гениталии. Корчась от дикой муки, он испустил звериный вой, судорожно пырнул ножом согнутую дугой спину, и лезвие с хрустом вошло под правую лопатку.
Девушка дернулась, выпрямилась и развернулась лицом к Чуке. Тот застыл, полуприсев и раскорячившись, ухватив обеими руками разверстую рваную рану в паху, меж его пальцев толчками хлестала кровь. Через мгновение надсадный вопль изувеченного сорвался на хрип, ноги подкосились, он упал, задергался, потом притих.
Тяжело дышащая девушка с побледневшим точеным лицом и мускулистой красной лапой вместо левой руки разжала кривые когти, отбросила в сторону кровавый шматок. Чука лежал на боку, подобрав колени к подбородку, и часто всхрипывал, под агонизирующим телом постепенно растекалась лужа крови.
– Ты играл в свою игру, а я в свою, - бесстрастно сказала умирающему девушка.
Кривясь от боли, она завела за спину правую руку, непропорционально длинную и словно бы бескостную, изогнула ее дугой, выдернула нож, швырнула на пол.