Заметь меня в толпе
Шрифт:
— Что, развязался, невтерпеж? Успеешь, любитель потанцевать на граблях!
Шоно открыл дверцу джипа и начал толкать меня внутрь.
— Сейчас вообще не до тебя! Ты все похерил! — вскипел я и срезал его руки.
— В машину, сказал! Со мной поедешь.
— Отвали! — дернулся я, но все-таки залез в машину.
Шоно сел за руль. Поехали.
— Куда мы?
— Тут близко.
Шоно молча вел и напряженно о чем-то думал. Я отвернулся к окну и наблюдал за дорогой. Мы выезжали из города. По обе стороны от трассы замелькали складские ангары супермаркетов
— Ну, и зачем мы тут? — обернулся я к Шоно и осекся, почувствовав, как тот теряет энергию и, кажется, даже не замечает. Такого никогда не случалось.
Я насторожился.
— Чувак, ты как сам? В порядке?
Шоно заглушил мотор, сложил руки на руль, ноздри шумно втянули воздух.
— До сих пор не пойму, как в это дерьмо вляпался, — сказал он и окинул себя мрачным взглядом. — Пусть уходит. Тошно. Поможешь, Тимыч?
Шоно смотрел беспомощно, а энергия любви так и перла.
Он ни разу ни о чем не просил и, уж тем более, не выглядел настолько жалко.
— Нет! Даже не думай! Не буду этого делать!
Я вжался в сидение.
— Да нет, с этим можно повременить, — он махнул на себя рукой. — Не сдохну поди, как думаешь?
— Чего ты хочешь?
— Ей нужна помощь. Мне казалось, она — как я, думал, научу… Но она другая, в ней нет страха.
Я начал догадываться.
— Там? — я мотнул головой в сторону здания.
— Да. Я покажу, и ты сам решишь, можно ли еще что-то сделать.
Мы вышли из машины. Шоно отпер стальную дверь и пропустил в маленькую пустую прихожую. Тускло вспыхнула лампочка. Щелкнул замок изнутри. Из прихожей вела единственная дверь внутрь, но Шоно медлил. Я вопросительно посмотрел на него.
— Она неважно выглядит, — сказал он виновато.
— Открывай.
Он подчинился.
В комнате было сумеречно. Слабый свет падал квадратной колонной из зарешеченного окошечка на потолке. Софи сидела на кровати, вжавшись в угол и обхватив колени руками. Лица не видно, лишь растрепанная копна медных волос. Я подошел и тронул ее за плечо. Она начала заваливаться. Я подхватил ее, усадил на кровати и повернул к свету лицом. Глаза полузакрыты, зрачки, как проколы.
— Чем накачали? — спросил я.
— Морфий. Но это в последний раз. Пугать ее бесполезно.
— Ну и сука же ты! Вот они — ваши многообещающие эксперименты.
Девчонка была настолько бледной, что веснушки на ее лице казались брызгами засохшей крови. Запекшиеся губы потрескались, под ногтями чернь, волосы в колтунах.
— Она должна обратиться, — угрюмо процедил Шоно, все еще топчась у входа и избегая смотреть на Софи. — Влад сделал тесты, с такими мутациями умирают в детстве. Псевдогены… блин, вся эта хрень, в которой я ни хера не петрю! — он зло скрипнул зубами. — Короче, она все еще жива только потому, что уже не человек. В ее организме критическая масса меди. Она не жилец, если только
— С чего ты решил, что я смогу помочь? — Я схватил холодные ладони Софи и передал ей немного энергии. Она задышала глубже. На щеках проступили красные пятна.
— Да ее в больницу нужно! Посмотри! Софи, — позвал я. — Comment allez-tu, Софи? Как себя чувствуешь?
Она попыталась что-то сказать, а потом криво улыбнулась.
Я подхватил девчонку на руки.
— Шоно, мы сейчас же отвезем ее в больницу.
Он по-бараньи замотал головой.
— Сейчас же, Шоно!
Он скривился, будто я ударил его.
— Хорошо, — согласился Шоно и отпер дверь.
Я сделал шаг вперед, но ноги вдруг стали ватными и подкосились. Я чуть не уронил Софи.
Черт, похоже опять голодный!
Подскочил Шоно. Он бережно принял Софи и понес к машине, как бесценную фарфоровую вазу.
Как ты? (перевод с французского).
Ч2, Глава 12
Мы отвезли Софи в больницу и сдали на руки докторам, сказав, что нашли ее в наркоманском притоне. Шоно остался со своей девушкой. Так он ее представил. Я не узнавал его. Попался мой непробиваемый друг. Подсел, как и я.
Шоно настоял, чтобы я забрал джип и отправился домой, но в каждую минуту был готов сорваться и уехать. Спорить не стал, тем более, что и сам торопился найти спокойное место. Хотел поскорее уснуть и снова увидеть Надю, снова попытаться узнать, чем могу помочь, чтобы вытащить ее из мрака. Ее мать ошибалась. Надя, или какая-то часть ее, самая важная, самая нужная мне часть, застряла в зазеркалье, запуталась в своих же собственных мыслях и чувствах, раздвоилась…
Я запарковал машину на улице у подъезда. Подошел к входной двери, дернул ручку. Заперто.
Черт бы побрал этого деда с первого этажа!
Из подземного гаража выезжала машина. Я прошмыгнул туда. С подвальной парковки прошел на лестницу и начал подниматься, мимоходом ощупывая карманы в поисках ключей. Я поднял голову и резко остановился. На лестничном пролете стояла она… Надя.
— Привет, — я поперхнулся, будто внезапно вдохнул песка.
Надя посмотрела вверх и кивнула:
— Это он.
Снизу послышался топот. С лестничной площадки кто-то крикнул по-чешски.
— Тимофей Невинный, это полиция. Вы арестованы.
К моим ногам упала черная тряпка.
— Возьмите мешок и наденьте на голову.
Я смотрел на Надю и до боли кусал губы. Неужели она ничего не чувствует? Расщепи меня хоть на тысячу частей, каждая из них будет вопить о любви к ней.
Я подобрал мешок, надел на голову.
Тут же сзади подскочил кто-то и застегнул на запястьях наручники.
……
— Вы говорите по-чешски? — спросил голос из динамика.
Что-то мне это напоминает.
— Да, — я стянул мешок.
— Отлично. Меня зовут Томаш Войтишек. Я следователь чешской прокуратуры. В целях безопасности буду вести допрос из соседней комнаты.