Заметки летописца

Я ничего не начинаю и ни къ чему не приступаю; собственно говоря, я продолжаю давно начатое дло, и потому долженъ сдлать это предисловіе. Читатели найдутъ здсь рядъ бглыхъ замтокъ, тхъ замтокъ, которыя каждый длаетъ, читая современныя книги и журналы и раздумывая о современныхъ длахъ. Порядка въ нихъ никакого не будетъ; за то я постараюсь, чтобы он имли строгую, связь. Начала у нихъ нтъ и конца имъ быть не можетъ; но, по мр силъ, я придамъ имъ правильное теченіе. Этими объясненіями я хотлъ бы заране предупредить нкоторые упреки, которыхъ опасаюсь. Можетъ быть

читатель, прочтя иную замтку, скажетъ: что же это какъ-то ничмъ не оканчивается? Отвчаю: я бы остался доволенъ и тмъ, если бы вы сказали, что это неоконченное хорошо начинается. Можетъ быть читатель въ другой разъ замтитъ: какъ мало сказано! Это слдовало бы развить и изложить обстоятельно. Отвчаю: я радъ, что хоть затронулъ то, что привлекаетъ ваше вниманіе, и, по вашему мннію, заслуживаетъ большаго развитіи.

Съ большимъ интересомъ читается романъ Марево («Русск. B.» No№ 1 и 2), еще не конченный. Онъ принадлежитъ къ полемическимъ романамъ въ род Взбаламученнагоморя; т. е. онъ въ лицахъ изображаетъ борьбу мнній и убжденій, еще въ настоящую минуту волнующихъ общество, причемъ авторъ самъ тайно становится на одну изъ борющихся сторонъ. Читателю обыкновенно не трудно бываетъ проникнуть эту тайну и отличить, съ кмъ изъ дйствующихъ лицъ авторъ соглашается и съ кмъ нтъ. Правда, авторы всячески стараются скрыть столь непозволительные пріемы, стараются сдлать свои лица вполн живыми людьми, а не простыми вывсками извстныхъ мнній; но вполн это рдко удается. Чаще всего, гд нибудь въ уголк картины, среди лицъ, стоящихъ на заднемъ план, попадаются фигуры слегка набросанныя и потому невольно обнаруживающія замыслы автора; эти лица вполн напоминаютъ старинныхъ Стародумовъ и Здравомысловъ.

Если я сильно не ошибаюсь, въ Марев къ такимъ фигурамъ относятся директоръ гимназіи Разгоняевъ и учитель математики Тонинъ. Между ними идетъ разговоръ о томъ, почему ученики въ ихъ гимназіи такъ распущены. Разгоняевъ, только что принявшій начальство надъ гимназіею и пораженный нкоторыми сценами, спрашиваетъ Тонина: «Что это такое? помилуйте, что это такое? Они хотятъ учить, а не учиться! Что тутъ длать?»

Тонинъ отвчаетъ:

«Въ этой несчастной страсти перечить учителямъ виноваты сами учителя, поднимающіе мальчишекъ на ходули. Чмъ, напримръ, занимаются въ класс исторіи? Читаютъ Бокля, котораго, конечно, не понимаютъ; въ класс естественной исторіи разсуждаютъ о теоріяхъ постепеннаго развитія существа отъ простйшихъ формъ и проч.»

И такъ, вотъ гд зло! Теорія постепеннаго развитія изъ простйшихъ формъ есть одинъ изъ ядовъ, растлвающихъ умы. Въ другомъ мст, тотъ же Разгоняевъ бесдуетъ съ невстой Тонина, Врочкой, изображающей собою отчаянную нигилистку. Врочка говоритъ о своемъ жених Тонин.

«Я все прошу его посвятить себя длу, въ которомъ теперь настоятельная необходимость»…

— Что же это такое?

«Я говорю про религію природы. Съ его дарованіями онъ могъ бы очень популярно изложить это; знаете, сперва происхожденіе земли по Лапласу, потомъ произвольное зарожденіе первой клточки изъ неорганическихъ элементовъ: кислорода, водорода и углерода, потомъ какъ она осложнялась въ животныхъ организмахъ и, наконецъ, достигла высокаго развитія въ человк, этомъ крайнемъ воплощеніи химіи и физіологіи…

— Но вдь это все гипотезы, — перебилъ Разгоняевъ. „Неужели это Тонинъ такъ взбудоражилъ ее?“ вертлось у него въ голов.

Что такое гипотезы? Нчто противоположное фактамъ, твердому, положительному знанію. Гипотезы — это предположенія, выдумки, мечты; въ такомъ смысл, конечно, и поставлено здсь это слово.

Уже не разъ попадаются у насъ такіе легкомысленные отзывы о теоріяхъ и взглядахъ, имющихъ существенное значеніе въ естественныхъ наукахъ. Обыкновенно притомъ эти ученія искажаются и представляются въ нсколько превратномъ вид. Такъ и здсь. Что человкъ есть крайнее воплощеніе химіи и физіологіи — такой нелпости никакая наука не учитъ. Другое дло теоріи постепеннаго осложненія организмовъ Каждый разъ, когда зайдетъ дло объ этой теоріи, мн живо при этомъ представляется то время, когда явилась на свтъ система Коперника. И съ нею было тоже. Система Коперника тоже считалась ядомъ, растлвающимъ умы и подрывающимъ уваженіе къ преданію. И объ ней точно также говорили, пожимая плечами: помилуйте! Вдь это одна гипотеза!

Теорія постепеннаго развитія, конечно, не мене

важна чмъ система Коперника. Удивительно, какъ люди и сихъ поръ не вразумились опытомъ. Обращаться съ взглядами этихъ наукъ нужно въ высшей степени осторожно; глумиться здсь нельзя смть; а не то мы какъ разъ попадемъ въ число тхъ людей, для которыхъ казалось нестерпимой нелпостію, что земля кругла, было страхъ какъ смшно, что она вокругъ солнца обращается.

Очень любопытны недавно напечатанныя мннія о нашей журналистик одного Поляка, агента жонда народоваго, по имени Стрыцкаго. Напечатаны он и сообщенной стать варшавскаго Всеобщаго Дневника Стрыцкій на допросахъ объяснялъ, почему было сдлано покушеніе на жизнь майора Роткирха, корреспондента «Московскихъ Вдомостей». Между прочимъ, Стрыцкій сказалъ слдующее:

«Dziennik Povszechny постоянно срывалъ съ насъ маску и обнаруживалъ насъ во всей нашей нагот: но ему не врили, потому что русскія газеты тогда еще молчали. Но вотъ заговорили Московскія Вдомости: он боле всхъ повредили нашей справ. Они начали рзко порицать русское управленіе въ Варшав за бездйствіе власти. Покуда Московскія Вдомости молчали, польская справа стояла на высокомъ пьедестал, и Европа вс наши обманы принимала за чистую монету. Но Московскія Вдомости сбросили ее въ грязь, выказавъ вс ея недостатки, всю ея ложь и выставивъ сущность дла въ настоящемъ свт. Московскія Вдомости одн охладили къ намъ Европу. А какъ г. Роткирхъ во всемъ этомъ былъ главнйшимъ дятелемъ, потому что онъ заявлялъ малйшій фактъ и подрывалъ цлый фундаментъ зданія, и притомъ былъ не русскій, а нмецъ, обязанный намъ симпатизировать наравн со всми нмцами, облагодетельствованными вообще польскимъ народомъ (??), то онъ и подлежалъ смертной казни, въ примръ другимъ. Впрочемъ, до убійства еще быть можетъ не дошло бы, потому что мннія раздлились: г. Роткирхъ пользовался репутаціей честнаго человка, пріобрлъ большую симпатію въ народ, помогая каждому сколько могъ, убійствомъ его жондъ боялся охладить къ себ народъ; но изъ Кракова надодали жонду безпрестанными требованіями истребить всхъ корреспондентовъ московскихъ и нмецкихъ газетъ и сотрудниковъ „Всеобщаго Дневника“, съ которыми не могла уже совладать польская печать. За „Московскими Вдомостями“ шелъ, не отставая ни на шагъ „Русскій Инвалидъ“, потомъ „С.-Петербургскія Вдомости“ и др. Послднія и „Голосъ“ сначала намъ благопріятствовали, но потомъ измнили». («Московск. Вд.» 1864, № 63).

Многое тутъ, конечно, справедливо, и читатели, безъ сомннія, легко отдлятъ искаженіе, порожденное незнаніемъ и увлеченіемъ, отъ врныхъ чертъ.

Дла редакцій обыкновенно остаются тайной для современниковъ и открываются только потомству въ литературныхъ воспоминаніяхъ и біографіяхъ. Счастливый случай позволяетъ мн, однако же, занести въ свои замтки нкоторое извстіе о томъ, что творится въ настоящую минуту въ одной изъ главнйшихъ нашихъ редакцій. Въ 1 No Современника, въ некролог А. Дружинина, подписанномъ Н-въ, сказано:

«Дружининъ обладалъ, между прочимъ, удивительною силою воли и замчательнымъ характеромъ. Услыхавъ о затрудненіи къ появленію въ свтъ статьи только что оконченной, онъ тотчасъ же принимался писать другую. Если и эту постигала та же участь, онъ, не разгибая спины, начиналъ и оканчивалъ третью. Кто помнить блескъ, живость, занимательность тогдашнихъ фельетоновъ Дружинина, которые во всей журналистик того времени одни только носили на себ печать жизни, — тотъ согласится, что такой человкъ въ данное время въ редакціи журнала могъ ломаться сколько душ угодно. Дружининъ былъ выше этого ломанья, о которомъ мы упоминаемъ потому, что оно не чуждо многимъ достойнымъ дарованіямъ; нашъ портфель полонъ комическихъ фактовъ по этой части».

Любопытно, очень любопытно! Такъ ломаются, сильно ломаются? И кто бы такой это былъ? Кто это достойныя дарованія, наполнившія портфель г, Н-ва комическими фактами? Неужели г. Щедринъ? Или можетъ быть г. Антоновичъ? Неужели же г. Пыпинъ?

Все это покрыто еще мракомъ неизвстности, и мы должны предоставить будущему полное разъясненіе этихъ тайнъ, хранящихся въ портфел редакціи «Современника».

Кстати, откуда произошло ложное мнніе, господствовавшее нсколько времени назадъ, что будто только у «Русскаго Встника» есть портфель редакціи? Вы видите, онъ есть и у «Современника».