Заметки о Ленине. Сборник

Коллектив авторов

Их преступный замысел не удался. Тов. Ленин жив; и мы уже знаем, что в близком будущем он снова вернется к своим великим обязанностям вождя социалистической революции на страх буржуазному миру. Он жив, и пусть наши враги знают, что в борьбе с ними мы будем беспощадны.

Полные великого негодования против наймитов контр-революции, вместе с пролетариатом всего мира мы говорим:

РЕЗОЛЮЦИИ КОНФЕРЕНЦИИ.

ПРИВЕТСТВИЕ Т. Н. ЛЕНИНА ПРЕЗИДИУМУ КОНФЕРЕНЦИИ.

Дорогие товарищи! От души благодарю вас за добрые пожелания и в свою очередь желаю вам наилучших успехов в ваших работах.

Одно из главных

условий победы социалистической революции есть усвоение рабочим классом и проведение в жизнь господства этого класса на время перехода от капитализма к социализму. Господство авангарда всех трудящихся и эксплоатируемых, т. е. пролетариата, необходимо на это переходное время для полного уничтожения классов, для подавления сопротивления эксплоататоров, для объединения всей массы трудящихся и эксплоатируемых, забитой, задавленной, распыленной капитализмом вокруг городских рабочих в теснейшем союзе с ними.

Все наши успехи вызваны тем, что рабочие поняли это и взялись за управление государством через свои Советы.

Но рабочие недостаточно еще поняли это и часто бывают чрезмерно робки в деле выдвигания рабочих для управления государством.

Боритесь за это, товарищи! Пусть пролетарские культ. — просв. организации помогут этому. В этом — залог дальнейших успехов и окончательной победы социалистической революции.

С приветом В. Ульянов (Ленин).

О. Брик

БРЮСОВ ПРОТИВ ЛЕНИНА

В ноябре 1905 года в № 12 газеты «Новая Жизнь» была помещена статья Ленина «Партийная организация и партийная литература».

Считая, что в условиях достигнутой относительной свободы слова, партийная социал-демократическая литература, бывшая доселе нелегальной, может, хотя бы на ⁹/₁₀ стать легальной, — Ленин ставит в своей статье вопрос о взаимоотношении этой легальной партийной литературы с партийной организацией.

Положение нелегальной печати было просто. «Вся нелегальная печать была партийна, издавалась организациями, велась группами, связанными так или иначе с группами практических работников партии».

Связь была непосредственная и теснейшая.

При переходе на легальное положенье, при массовом росте социал-демократической литературы связь эта ослабевает и возникает опасность отрыва социал-демократического партийного литературного дела от практической и организационной работы партии.

Поэтому Ленин говорит: «литературное дело должно стать частью общепролетарского дела, „колесиком и винтиком“ единого великого социал-демократического механизма, приводимого в движение всем сознательным авангардом всего рабочего класса… Для пролетариата литературное дело не может быть орудием наживы лиц или групп, оно не может быть вообще индивидуальным делом, независимым от общего пролетарского дела».

Ленин предвидит возраженья и оговаривает: «Спору нет, литературное дело всего меньше поддается механическому равнению, нивеллированию, господству большинства над меньшинством. Спору нет, в этом деле безусловно необходимо обеспечивание большого простора личной инициативе, индивидуальным склонностям, простора мысли и фантазии, форме и содержанию. Все это бесспорно, но все это доказывает лишь то, что литературная часть партийного дела пролетариата не может быть шаблонно отождествляема с другими частями партийного дела пролетариата. Все это отнюдь не опровергает того, чуждого и странного для буржуазии и буржуазной демократии положения, что литературное дело должно непременно и обязательно стать неразрывно связанной с остальными частями частью социал-демократической партийной работы».

Но «пылкие сторонники свободы» могут не удовлетвориться этой оговоркой

и возопят: «Как? Вы хотите подчинения коллективности такого тонкого, индивидуального дела, как литературное творчество… Вы отрицаете абсолютную свободу абсолютного индивидуального идейного творчества».

На это Ленин отвечает, что, во-первых, «речь идет о партийной литературе и ее подчинении партийному контролю», и если «я обязан тебе представить во имя свободы слова, полное право кричать, врать и писать что угодно», то «ты обязан мне, во имя свободы союзов, предоставить право заключать или расторгать союз с людьми, говорящими то-то и то-то».

А, во-вторых, «речи об абсолютной свободе — одно лицемерие… Свобода буржуазного писателя, художника, актрисы есть лишь замаскированная (или лицемерно маскируемая) зависимость от денежного мешка, от подкупа, от содержанья».

«И мы, социалисты, разоблачаем это лицемерие, срываем фальшивые вывески, — не для того, чтобы получить неклассовую литературу и искусство (это будет возможно лишь в социалистическом внеклассовом обществе), а для того, чтобы лицемерно-свободной, а на деле связанной с буржуазией, литературе противопоставить действительно свободную, открыто связанную с пролетариатом литературу».

Но «пылкие сторонники свободы» остались неудовлетворенными и решили всемерно протестовать против Ленинского пониманья действительно свободной литературы. Выразителем этого протеста явился Валерий Брюсов, поместивший в очередном номере (№ 11 за 1905 год) журнала «Весы» ответную статью — «Свобода слова».

Процитировав Ленинские слова о подчинении литературного дела партийному контролю, Брюсов восклицает: «Вот, по крайней мере, откровенные признанья. Г-ну Ленину нельзя отказать в смелости: он идет до крайних выводов из своей мысли; но меньше всего в его словах истинной любви к свободе».

Брюсов не понимает, почему называет Ленин литературу, «открыто связанную с пролетариатом» — «действительно свободной». Чем она свободней буржуазной?

По Брюсову: «обе литературы не свободны. Одна тайно связана с буржуазией, другая открыто с пролетариатом. Преимущество второй можно видеть в более откровенном признании своего рабства, а не в большей свободе… Если мы и согласимся, что общепролетарское дело — дело справедливое, а денежный мешок — нечто постыдное, разве это изменит степень зависимости. Раб мудрого Платона всетаки был рабом, а не свободным человеком».

Цензурный устав, вводимый в социал-демократической партии, мало чем отличается от старого царского устава.

«Утверждаются основоположения социал-демократической доктрины, как заповеди, против которых не позволены (членам партии) никакие возражения».

«Есть слова, которые воспрещено говорить. Есть взгляды, высказывать которые воспрещено… Членам соц. — демокр. партии дозволяется лишь критика частных случаев, отдельных сторон доктрины, но они не могут критически относиться к самым устоям доктрины».

«Отсюда», заключает Брюсов, «один шаг до заявления халифа Омара: книги содержащие то же, что Коран, лишние, содержащие иное, — вредны».

Но какое, казалось бы, дело Брюсову и прочим «пылким сторонникам свободы», какие уставы вводит у себя социал-демократическая партия? Каждый добровольный союз людей в праве устраиваться так, как ему заблагорассудится.

Брюсов и говорит: «разумеется, пока несогласным с такой тиранией представляется возможность перейти в другие партии».

Однако, — и в этом все дело, — «как у каждого солдата в ранце есть маршальский жезл, так каждая политическая партия мечтает стать единственной в стране, отождествить себя с народом. Более, чем другая, надеется на это партия социал-демократическая. Таким образом угроза изгнанья из партии является в сущности угрозой извержением из народа».