Заметки о Ленине. Сборник

Коллектив авторов

Не таков ли смысл замечаний Ленина на этом абзаце статьи т. Плетнева? Последний пишет теперь: «за этими пометками ясно стоит отрицательное отношение В. И. к положениям А. Богданова о пролетарской культуре, и естественно, что удар пришелся и по пролеткульту, переживавшему в этот момент первый сдвиг с позиций 1918–1920 г.г. Это усугубилось, конечно, ошибкой статьи в слове „шире“ (стр. 68). Неверно это, тов. Плетнев! Напрасно вы переадресовываете Богданову удар, направленный против вас. Это по ошибкам Плетнева ударял Ленин. И вовсе эти ошибки связаны не только со словами „шире“, как мы показывали выше.

Было чрезвычайно тревожно то, что на втором году „новой эры“, тов. Плетнев повторял старые пролеткультовские ошибки. В десятки раз более тревожно то, что тов. Плетнев не хочет их признавать сегодня. Во много раз более опасно сегодняшнее дипломатничанье и маневрированье тов. Плетнева около осужденных т. Лениным и всей партией ошибок его статьи.

Читатель отметил уже

выше, что Ленин дважды подчеркнул упоминание о практической задаче пролеткульта. Вопросу о практических задачах, конкретных путях их осуществления, фактически имеющейся деятельности — все время приковано вниманием Ленина. Об этом свидетельствует целый ряд сделанных им пометок. Мы разберем ниже смысл каждой из них. Но тов. Плетнев продолжает сохранять недоумевающий и непонимающий вид. В его статье имелось следующее место: „Каковы же конкретные формы этой борьбы в области культуры“. Ленин сбоку ставит нота-бене с плюсом (NB+), и нота-бене с плюсом за Плетнева. И вот тов. Плетнев меланхолически пишет: „NB+ в чем сущность этой пометки? Отметить с плюсом попытку конкретно поставить вопрос или иное? Не знаем. И комментировать этого не решаемся“. И до чего же он наивен, этот тов. В. Ф. Плетнев.

Продолжим цитату из статьи тов. Плетнева: „Задача строительства пролетарской культуры может быть разрешена только силами самого пролетариата. Сколько бы ни было у нас пришельцев из буржуазного лагеря, сколько бы ни „прияли“ они классовую точку зрения, все же это будут единицы, быть может, очень ценные, но решающего значения они иметь не будут. Идея становится силой, когда ею овладевают массы“. Ильич пишет сбоку: „и/а крестьяне“.

Тов. Плетнев пишет: „В пометке стоит знак вопроса. Это крайне важно. Мы принимаем эту пометку за вопрос, на который В. И. требует от нас ответа. Ответа по вопросу огромному — и вслед за этим тов. Плетнев (стр. 69–70–71) отвечает на этот вопрос. Мы не будем сейчас разбирать весь вопрос и ответ тов. Плетнева по существу, мы сделаем это в другой связи в ближайшее время. Однако, тов. Плетнев напрасно Ленинскую отметку сводит к вопросу. Она не только вопрос. Она — возражение тов. Плетневу, она — удар по всему его построению. Посмотрим немного ниже.

Тов. Плетнев писал“… мировая революция может быть построена только силами „мы“, силами классового единства. Этим бытием определяется классовое сознание пролетариата. Оно чуждо крестьянину, буржуа, интеллигенту». Ленин пишет сбоку: «А % строящих паровозы?» Было бы напрасным усилием пытаться и это замечание понять, как заинтересованность Ленина количеством транспортных рабочих. Это опять-таки не «вопрос» тов. Плетневу, а вместе с предыдущим «вопросом» связанное указание и возражение руководителю и создателю «новой эры» в пролеткульте. Однако тов. Плетнев и здесь пишет: «Здесь можно много гадать, но вскрыть точный смысл пометки мы, к сожалению, не имеем данных». Мы, к сожалению тов. Плетнева, попытаемся все же поднять таинственную завесу над Ленинскими замечаниями.

Из буржуазного лагеря могут придти лишь одиночки: «Решающего значения они иметь не будут». А как с крестьянством — восклицает Ленин. И Плетнев продолжает:…«классовое сознание… чуждо крестьянину, буржуа, интеллигенту». Получив дважды подчеркнутый им ответ, утверждающий чуждость крестьянству классового пролетарского сознания, Ленин ставит вопрос: а сколько же у нас пролетариев? У Ленина не было никакого желания заниматься «теоретическими» беседами по вопросу о пролеткульте. Его интересовали конкретные пути и практические формы проведения массовой культурной революции. А ему дают ответ, игнорирующий обстановку: никакого учета сил и средств пролетариата; ему преподносят программы борьбы на идеологическом фронте, в которых нет ни слова о крестьянстве. Весь вопрос-то заключается в том, чтобы учесть реальные силы «% строящих паровозы», суметь подчинить им и возглавить ими необходимую нам интеллигенцию, используя ее для поднятия масс «хотя бы до буржуазной культуры», и этот под’ем масс, эту культурную революцию, захватывающую количественно больше всего и прежде всего крестьянство — ввести в пролетарское русло. Что было до всего этого тов. Плетневу…

Вопрос о % удостаивается комментариев со стороны тов. Плетнева. Приведем их: «% строящих паровозы не был велик в России. Не больше он и сейчас [67] . А вместе с тем никто иной, как именно пролетариат „был, есть и будет“ руководящей силой в революции. Это на что нибудь да указывает».

Если эта пометка относится к тому, что «классовое сознание пролетариата чуждо крестьянину», то ничего неверного мы в этом не видим, это факт. (стр. 71).

Ленину, конечно, было бы чрезвычайно ново узнать от тов. Плетнева, что пролетариат гегемон в нашей революции. «Это на что нибудь да указывает». Поистине так! А «указывает» приведенное положение прежде всего на абсолютную метафизичность всех рассуждений тов. Плетнева. «Не больше он и сейчас» — восклицает тов. Плетнев. Если «он» здесь действительное количество транспортных рабочих, то и оно изменилось: но ведь речь здесь идет о всем пролетариате,

его силе и удельном весе. Неужели же не ясно, что одно дело — пролетариат в 1922 г., в самом начале нэп’а, и совсем другое дело пролетариат теперь — в 1926 г. Тов. Плетнев думает, что здесь можно отделаться от вопроса указанием на руководящую роль пр-та. Но это заявление в данном контексте совершенно бессодержательно. Весь вопрос встает за этим, за признанием руководящей силы пролетариата в нашей революции. Тому, кто навсегда имеет одну и ту же убогую мысль о пролеткультовской пролеткультуре достаточно принципа гегемонии, и тот будет говорить об одном и том же %. Тому же, кто хочет на деле помогать проведению Ленинской культурной революции, кто хочет, чтобы наша партия имела верную дорогу в вопросах культурного строительства, тому надлежит заниматься вопросами, встающими за общими фразами тов. Плетнева. Тов. Плетнев, далее, не находит никаких ошибок у себя и там, где он утверждал чуждость крестьянства классовому сознанию пролетариата. Первая и основная ошибка тов. Плетнева заключается в том, что он за одни скобки выносит чуждость «классовому сознанию пролетариата» и крестьянства, и интеллигенции и буржуазии. Ему невдомек, что у всех этих слоев различное отношение к идеологии пролетариата. С точки зрения тов. Плетнева не понять того, почему мы ведем с крестьянством политику классового союза, почему мы — вместе с крестьянством, ведя его за собой, — боремся против буржуазии. Тов. Плетнев и теперь не исправляет своего прежнего утверждения, в корне противоречащего ленинизму.

67

Курсив мой. Л. А.

Предположим, однако, что тов. Плетнев лишь оговорился, — что весьма сомнительно, ибо нельзя же предположить случайность оговорки и в 1922 г. и в 1926 г. — предположим, что тов. Плетнев вообще говорил о чуждости крестьянской идеологии пролетарской. Но и это предположение нисколько не улучшает положения тов. Плетнева. Совершенно недостаточно говорить о чуждости крестьянской идеологии пролетарской, совершенно неправильно говорить только это. Пролетариат и крестьянство — два класса. У них имеются разные интересы и разные идеологии. Но непростительную ошибку совершает тот, кто говорит о чуждости всего крестьянства рабочему классу.

Да, и со всем крестьянством, как целым, может быть у нас расхождение в интересах (напр. политика цен на промизделия). Но с интересами бедноты и середняков пролетарские интересы совпадают гораздо больше и гораздо чаще, чем расходятся. На этом и покоится классовый союз рабочих и крестьян.

Этого и не понимает тов. Плетнев. У «крестьянства» иное «классовое» сознание, чем у пролетариата. Но крестьянство в целом класс промежуточный, крестьянство своей целостной классовой культуры создать не может. Как в области политики, так и в области культуры, оно будет итти или за пролетариатом, или за буржуазией. Разность, а не чуждость, более частое совпадение, чем противопоставление интересов — вот что характеризует отношения пролетариата с крестьянством. Неимоверно уважающий Ленина Плетнев пишет совсем иное. И какую же смелость надо иметь, чтобы по этому поводу писать будто «вскрыть точный смысл пометки мы, к сожалению не имеем данных», и что «здесь можно много гадать». Тога уважения к Ильичу оказывается сотканной из пустой словесности, а посему она не может прикрыть лицемерия тов. Плетнева, и потому весь плетневский разбор ленинских замечаний на его статье носит фарисейский характер.

Крестьянин, в процессе своего индивидуального труда зависимый от сил природы («будет дождь, — будет хлеб»), всегда чувствует над собой от него независимую грозную силу, основа религиозных предрассудков.

Пролетарий имеет дело с совершенно ясными отношениями его к внешней природе. Он знает что удар кайла в шахте даст известное количество руды или угля, и то, и другое вместе, в домне даст чугун, из домны не потечет молоко или вода, чугун даст железо, сталь, последние претворятся в машину, машина даст возможность с большей легкостью побеждать сопротивление материи, а в субботу будет получка. Здесь все ясно и математически точно [68] .

68

А религия р(абоч)их и кр(естья)н?

Ленин опять спрашивает: «А религия рабочих и крестьян»? Легко понять, что этот «вопрос» также ставился Лениным не в порядке любознательности. Тов. Плетнев так рассуждает по этому поводу: «Весь абзац, за исключением подчеркнутой В. И. строки, по нашему мнению ясен, и никаких ошибок в характеристике психологии, сознания пролетария и крестьянина не находим. Подчеркнута В. И. лишь одна строка: „Здесь все ясно и математически точно“. Эта строка и вызвала примечание, заметку В. И. о религии». (стр. 71). Тов. Плетнев здесь совершенно напрасно сменил свою «робость» в толковании заметок В. И. на достаточно развязную смелость. Вовсе не только в цитируемой Плетневым строке, относится вопрос Владимира Ильича! На этом вопросе следует остановиться.