Замки из песка
Шрифт:
Не понимаю, как мы оказываемся в гостиной. Она усаживает меня на диван, совсем как маленького. Неуверенными, неловкими, абсолютно невинными движениями, снимает с меня мокрую рубашку, отбрасывает ее в строну. Следом летит и майка. Остаюсь перед ней с обнаженным торсом и распахнутой настежь душой. Малышка замирает, заворожено смотрит на татуировку. Воробышек, расположившийся на импровизированной ветке-шраме.
Я всегда помнил ее. На подсознательном уровне. Вопреки амнезии и желанию забыть. Даже прозвище дал соответствующее, потому что Мери всегда была со мной. Я носил ее на своем теле, словно клеймо, с той самой ночи, как увидел впервые. С тех пор, как отправил ее прямиком в ад…
Дрожащие
– Я набил эту татуировку, – откуда-то издалека, до меня долетает мой хриплый голос, – сразу после возвращения в Москву. Тогда я еще не знал, что однажды встречу своего воробышка в реальности…
– Знаешь, – ее взгляд затуманился, густые брови нахмурились под воздействием воспоминаний, – а ведь я видела тебя, – застываю, как статуя. Не понимаю. – Во сне, – короткое пояснение, которое действует на меня словно пощечина. Тянусь к ней, кладу ладонь на раскрасневшуюся щечку. Впитываю в себя ее тепло, наслаждаюсь, украденными у судьбы, секундами. – Есть одна старая армянская традиция. По приданию, если незамужняя девушка в ночь Святого Саргиса съест соленый хлеб, то ей приснится суженый… В ту ночь я видела тебя. Ты был одет во все черное, а в руках у тебя был букет… Такой красивый, необычный, – наклоняет голову чуть влево, ласкается ко мне, подобно котенку. С трудом сдерживаюсь, чтобы не наброситься на нее с поцелуями. Запрещаю телу реагировать и поддаваться на соблазн. Не должен. Не имею права. – Никогда раньше не видела таких цветов… Я вспомнила об этом в тот самый день, когда ты прислал мне букет эустом. Я поняла, что нашла тебя…
И снова между нами вклинивается тишина. Она опускается на нас надежным, непробиваемым куполом, укрывая от внешнего мира, отделяя от прошлого, вырывая из настоящего, перекрывая доступ к будущему. Есть только этот миг и мы. Больше ничего не имеет значения.
– В ту ночь, – мысли снова возвращаются туда. Помимо моей воли, наплевав на все попытки наложить на эту тему вето.
Мери вздрагивает, будто от удара. Тяжело сглатывает и прижимается ко мне. Сама. Обхватывает мою талию ручками, сцепляет пальчики в замок. Голова ее оказывается в ложбинке между моими шеей и плечом.
– Той ночи нет, Дмитрий, – тихо, но так уверенно, проникновенно. – Ее не должно было быть. Никогда. Мы оба оказались там не по своей воле. Я приехала в клуб, чтобы спасти брата, – удивляюсь тому, как спокойно она об этом говорит. Слушаю монотонную речь Мери, а у самого перед глазами мелькают страницы доклада. – Тебя туда заманили, чтобы подставить. Если бы не та роковая ошибка, тебя бы посадили… И мы бы никогда не встретились, – наши взгляды пересекаются, и внутри будто что-то взрывается. Мощный такой заряд одной сильнейшей волной выдавливает из меня всю горечь, оставляя только неприятный, саднящий осадок. – А я не знаю, что со мной было бы без тебя…
Чувствую, как по моей щеке скатывается слеза. Одинокая такая. Скупая. Она срывается с подбородка и падает на вздернутый носик девушки. Несколько секунд мы смотрим друг другу в глаза, наши сердца бьются в унисон, а души сливаются воедино, наплевав на все предрассудки.
– Я разрушил твою жизнь, воробышек, – шепчу едва слышно. Подхватив ладони малышки, подношу их к лицу и прижимаюсь губами к крохотным шрамам. – Из-за меня ты чуть не умерла. Я никогда не прощу себе этого!
– Не смей, – потребовала
Я заплакал. Разрыдался, как маленький ребенок, вдруг оставшийся совсем один. Слезы хлынули из моих глаз сплошным неконтролируемым потоком. Слезы, которым многие годы запрещалось даже думать о свободе. Я плакал так, как никогда в жизни. Ни один жестокий удар судьбы не приводил меня в такое состояние. Ни разу. Когда умерла мама, я не смог выдавить из себя ни единой капли. Мои глаза оставались сухими, когда не стало отца. Я не плакал на похоронах деда, не проронил ни одной слезинки, узнав о смерти бабушки. Слез не было даже в то утро, когда Мага окунул меня в чан с собственным дерьмом. А сегодня не сдержался. Сломался. Позволил эмоциям одержать победу над разумом. Пробил бошкой стену, что стояла между нами, и дошел до нее. Схватил в объятия и прижал к себе. Крепко. До хруста костей. До боли в мышцах. До скрипа зубов. МОЯ. ТОЛЬКО МОЯ. НАВЕКИ. НАВСЕГДА.
* * *
Мы просидели так до самого рассвета. Прямо на полу, перед огромными панорамными окнами, за которыми шумел и просыпался любимый город. Моя голова лежала на ее коленях, хрупкие пальчики игрались с моими волосами, выводя в макушке странный, понятный лишь ей одной, узор. Впервые за долгие годы, я не чувствовал тянущей боли в сердце, на плечи не давил булыжник из тайн и грехов прошлого. Ощущение, будто я переродился вновь, не покидало ни на миг. Единственное, о чем я мысленно просил у Творца, чтобы в этой новой жизни она была рядом со мной. Пускай так, пусть все взрывов страсти и бессонных ночей, проведенных в объятиях друг друга. Я был готов ждать вечность и даже больше. Держать ее за руку и медленными, неуверенными шагами, двигаться вперед, к новым вершинам и победам. Над нами, над нашими страхами, над всем этим миром.
Сам не понял, как провалился в сон. Глубокий, спокойный, без кошмаров и обрывок воспоминаний. Кажется, это действовало ее присутствие. Запах воробышка успокаивал меня, а нежные прикосновения дарили ощущение легкости и невесомости. Она была в моем сне. Такая красивая, легкая, как пушинка. Длинное белое платье делало ее похожей на ангела, спустившегося с небес. Мой личный кусочек рая на земле. Моя малышка…
Яркие солнечные зайчики бегали по изумрудной лужайке и скрывались в хрустальной воде небольшого искусственного пруда. За моей спиной стоял небольшой коттедж, отделанный белым деревом. Из открытого окошка, сквозь радостный смех, доносился сладкий аромат ванильных булочек. Такой родной и знакомый, вызывающий улыбку на лице.
– Папа! – Тонкий детский голос прорезал слух, отдавшись гулкими ударами в сердце. – Идем скорее, – головка с копной темно-русых, чуть вьющихся, волос выглянула из окна. На меня смотрели красивые серые глаза, подернутые темной дымкой, в окружении длинных иссиня-черных ресниц. Мальчуган улыбнулся, и на его щеках появились очаровательные ямочки, от вида которых в груди стало так тепло и уютно, словно я проглотил таблетку счастья. – Мама уже достала булочки.
Бросился к двери, не чувствуя земли под ногами. Летел, будто по воздуху, подхватываемый легким летним ветерком.