Замкнутый круг
Шрифт:
ГЛАВА XV
По логике вещей, мне следовало на коленях благодарить Кирилла за проявленное благородство, однако, после прослушивания на ночь глядя подробностей нападения, явно противопоказанных людям с чувствительной психикой, у меня не только язык присох к нёбу, но заодно и полностью сперло дыханье в зобу. В итоге я виновато промямлила в трубку нечто маловразумительное и, оставив своего неверного возлюбленного на попечение санитара Петруничева, отрывистое гавканье которого мне за сегодняшний день посчастливилось услышать целых три раза, глубоко утопила кнопку отбоя, а затем резко набрала в легкие побольше воздуха и обреченно вернулась в гостиную держать ответ перед сгорающими от нетерпения родителями.
–Всё так, как я и предполагала, – дабы не позволить маме сходу обрушить на меня лавину бесчисленных вопросов, я решила нанести превентивный удар и публично озвучить полученную от Кирилла информацию с некоторыми поправками на строжайшую секретность определенной части сведений, – уличный грабитель хотел отнять кошелек, а наш супер-Рембо вздумал оказать сопротивление, но переоценил свои возможности. В общем, он еще легко отделался! Ну что, всем спокойной ночи?
–Надеюсь, Кирилл обратился в полицию? – местами основательно урезанная правда не вызвала у родителей серьезных подозрений, а отец даже озаботился скорейшим раскрытием совершенного преступления и неотвратимым наказанием посягнувшего на неприкосновенность конституционных прав разбойника. Но здесь истина, к сожалению, сворачивала на кривую дорожку, и если я не собиралась дополнительно отягощать свою и без того нагруженную, словно ломовая лошадь, совесть, пора было закругляться со скользкими темами.
–Я не спросила, пап, – вздохнула я, – я так переживала за его здоровье, что все остальное просто вылетело у меня из головы. Да и звонок был настолько неожиданным…
–Кирилл – хороший парень, и главное – он очень тебя любит, – мама поднялась с дивана и пристально заглянула мне в глаза, – человеку свойственно ошибаться, Изольда, не забывай об этом. Я бы не советовала тебе размениваться такими людьми, как Кирилл, никто не может гарантировать, что ты встретишь кого-нибудь лучше!
–Приятных сновидений, мама, – я демонстративно воздержалась от комментариев и галопом рванула в спальню. Мне ли не знать, что если мама оседлала любимого конька, то у меня нет иного выхода, кроме как поспешно ретироваться, иначе грядущий разбор по косточкам моей личной жизни вполне способен довести меня до белого каления, неизбежно влекущего за собой существенные неполадки в общедомовой электропроводке.
Вероятнее всего вызывающее у меня зубовный скрежет мамино поведение являлось в главной мере издержками советского воспитания, помноженного на собственный горький опыт. В стране тотальной уравниловки любая исключительность автоматически ставила клеймо на светлом будущем, и подвергшаяся в свое время всесторонней травле мама до сих пор не сумела задушить в себе этот въевшийся под кожу страх. С самого момента моего рождения система целенаправленно ломала в маме индивидуальность, и постепенно сформировала в ней устойчивую боязнь, не дай, бог выделиться из серой толпы. По возвращению из экспедиции гонения на маму приобрели характер эпидемии, на нее косились, ее чурались, ей отказывали в помощи, и если бы не железная воля вставшего на ее защиту отца, неизвестно, пережила бы она бы вообще эти невероятно сложные времена. Бесстрашная полярница, подающий надежды молодой ученый-гидрогеолог, мама долгие месяцы самоотверженно делила с коллегами спартанские условия дрейфующей станции, но практически сломалась под гнетом общественного давления. До моего появления на свет профессиональные амбиции родителей простирались гораздо дальше Мурманска, и у них имелись внушительные шансы продолжить научную карьеру в столице, но в итоге они предпочли укрыться за полярным кругом и избрать для себя скромную преподавательскую стезю.
Прошедшие двадцать пять лет мама провела в непрекращающемся страхе. За себя она больше не опасалась – жестоко терзающий ее душу ужас отныне переметнулся на меня. Мама до смерти боялась, что дочь в точности повторит ее судьбу – растеряет друзей, станет вечным изгоем в коллективе и, что хуже всего, не приведи господь, пойдет еще дальше и никогда не найдет свою вторую половину, ту самую пресловутую каменную стену, которая надежно укроет ее от вездесущих охотников за сенсациями. Мне повезло, что я с детства отличалась жутким упрямством и ни при каких обстоятельствах не поддавалась внушению. В противном случае, великолепная мадам Изольда непременно обзавелась бы ярко выраженным комплексом неполноценности в анамнезе.
С тех пор, как у меня начали проявляться паранормальные способности, мама перепробовала всё: уговоры, увещевания, угрозы. Будучи совсем ребенком, я ее не понимала, став старше – протестовала и возмущалась, а окончательно повзрослев – осознала глубинную первопричину ее граничащего с маниакальной страстью желания сделать из меня обычного человека или хотя бы научить меня виртуозно притворяться таковым. Когда я сбежала в столицу, где воплотила в реальность полный набор маминых кошмаров, отец полгода отпаивал ее валерьянкой, а в мои несчастные уши ежедневно вливался расплавленный воск проникновенных укоров по поводу моей самолично поломанной жизни. А летом я привезла в Мурманск Кирилла, и кажется, была, наконец, прощена.
Отношения с Кириллом символизировали для мамы мой первый робкий шаг навстречу будущему. Она спала и видела, как мы играем пышную свадьбу и обживаем семейное гнездышко, а наши дети растут на ее глазах, и каково же было ее разочарование, когда все вдруг пошло не по сценарию. Благопристойная совместная жизнь с Кириллом никоим образом не изменила моих базовых целевых установок, я осталась прежней, а мамины мечты остались мечтами. Канонический конфликт отцов и детей, с годами несколько сгладился: какой-никакой семьей я все-таки обзавелась, а моя работа, хотя и заключалась в хитроумных манипуляциях с энергетическими потоками, объективно не содержала в себе равным счетом ничего предосудительного. Наш с мамой «пакт о ненападении» все еще действовал, однако, в свете произошедших событий, я подозревала, что в ближайшее время мама будет вынуждена аннулировать его одностороннем порядке и выйти на тропу войны.
Моя комната в отчем доме, благодаря стараниям мамы, всегда выглядела так тепло и уютно, словно я никуда и не уезжала. Я с наслаждением растянулась на кровати, полежала пару минут без движения, рывком встала на ноги и на цыпочках подошла к окну. В поздний час на улице было тихо и безлюдно, лишь горел свет в окнах мурманских полуночников, да искрились во тьме разноцветные огни бывшей гостиницы «Арктика». Что ж, темнота не только общепризнанный друг молодежи, но и верный союзник разномастных гадалок, медиумов и прочей оккультной шушеры.
Для того, чтобы мое зрение максимально адаптировалось к отсутствию освещения и я начала постепенно различать отчетливые контуры выплывающих из мрака предметов, потребовалось около получаса бестолкового созерцания потолка, но мои ожидания полностью оправдались и вскоре я смогла приступить к осуществлению задуманного. Одинаково серые кошки, одинаково красивые женщины, одинаково пестрые карты – картина актуальная для кого угодно, но не для прославленной мадам Изольды. До полноправного никталопа мне, естественно, было также далеко, как и черепахе до спринтера, но я давно заметила, что в темноте я вижу намного лучше большинства людей.
Я не долго колебалась, выбирая карту, обозначающую Те Ранги. Маори мог быть только пиковым королем и никем иначе. Сосредоточиться и представить его лицо: золотисто-коричневую кожу, витиеватые спирали татуировки, иссиня-черные волосы, собранные высоко на затылке и, как финальный штрих, глаза – угольно черный и желто-зеленый. Я не надеялась выпытать у карт свое будущее, я намеревалась пойти окольным путем и выяснить, где и когда пересекутся наши с Те Ранги судьбы.
Расклад на маори вышел настолько похабным, что я всерьез усомнилась в своей квалификации. Карты упорно отказывались разговаривать со мной: короли кутались в пурпурные мантии, дамы смущенно закрывались веерами, а валеты низко надвигали на глаза украшенные перьями береты. И все же я нашла себя, причем в самом центре расклада. Наши судьбы были сплетены прочно и неразрывно, и, следовательно, мой побег из столицы больше напоминал движение по замкнутому кругу. Пикового короля окружало много женщин, в том числе и бубновая дама, известная мне под кодовым названием «раба любви», но основную линию определяла исключительно дама пик. На этом крайне неутешительном для меня факте, логика в карточных комбинациях благополучно закончилась: если верить картам, у Те Ранги вообще ничего не было – ни семьи, ни работы, ни будущего – только тяжелые испытания да сплошные дороги, ранние и поздние, трудные и легкие, но неизменно ведущие к той самой даме пик.