Замочная скважина: Наследие
Шрифт:
Писала ему это смс-кой.
Он всегда хвалил меня и саркастично замечал, что с каждым разом гордо молчать у меня получается все лучше и лучше.
Очередная тренировка.
В конечном счете я уже добилась неплохих результатов. Да, до папы мне далеко, но ведь мне и не 1090 лет.
Открываю шкаф и достаю свои любимые джинсы.
Мы не брали из США ни одного чемодана. Точнее, папа не брал. Мои же вещи еще до того сгорели все в доме.
Мы все покупали здесь.
Но большинство шмоток я осознанно выбрала, похожими на те, что оставила дома. Широкие джинсы-мамма
Только не голыми.
Уж это я как-нибудь переживу.
Натянув джинсы, сверху надеваю любимую темно-зеленую блузку с треугольным вырезом. Достаточно глубоким, чтобы возмутились в церкви, но недостаточно, чтобы обратили внимание в баре. Поправив волосы, укладываю их, распределив почти с параноидальной равностью между плечами и спиной.
Вначале я ходила с хвостом, как и в Штатах, но поняла, что с каждым разом мне все сложнее из-за этого смотреться в зеркало. Я будто вижу себя. Ту себя, которую навсегда потеряла. Кажется, что обернись и выйди из комнаты – увижу Нейта, вечно галдящую Эби, недовольного чем-то Питера и постоянно улыбающуюся маму.
А это не так.
И я возненавидела хвост.
На деле я ненавидела себя, а хвост был лишь той моей частью, что олицетворяла прошлую жизнь. Потому я отказалась от него.
С распущенными волосами вначале мне было так же неуютно, как раньше в юбках – но со временем привыкла. Это лучше живого напоминания. Словно видишь в зеркале призрак погибшего родственника, который улыбается тебе, подмигивает и лукаво ухмыляется.
По той же причине, что отказалась от хвоста – я начала активно пользоваться косметикой. Подводка, тушь, тени, бронзер, блески для губ. Все, чтобы замаскировать лицо, что смотрит на меня. Сделать его максимально непохожим на то, что я знаю.
Методы идиотские, конечно.
Но это могло мне примириться с зеркалами. Пара недель в Швеции таким образом, и я уже без труда смогла заглядывать в них, и даже что-то рассматривать. Чуть позже – даже находить отражение симпатичным.
Элис Мозли была достаточно симпатична.
Но могла я ее оценить лишь по той причине, что больше не видела в отражении Джейзи Райтсон, при виде которой возникало жгучее неконтролируемое желание порывисто отстраниться.
Разрыдаться.
Замкнуться в себе.
Все это мы проходили. И было лишь два варианта – что-то менять или навсегда снимать зеркала. Я уже почти склонилась ко второму, пока папа, силясь меня хоть немного растормошить – не расхохотался, заявив, что если мы снимем все зеркала, то воплотим в жизнь самый распространенный миф о вампирах.
Что те живут в доме без зеркал, потому что не отражаются в них и это быстро спалит их перед остальными людьми.
Поэтому зеркала остались.
Исчезла Джейзи.
Закончив с макияжем, кричу вниз:
– Па! Я готова!
Смазываю губы блеском и улыбаюсь отражению. Улыбка выходит натужной. Но так надо.
Однажды я смогу делать это без усилий.
Да, смогу.
Папа знает, о
Он все это проходил. Проходил всё, все этапы. Кроме одного.
Он не убивал свою семью.
Даже он. Отрекся от них, сбежал, стал одиночкой, зная, что останься с ними – и разорвет всех. Даже он не тронул никого из своей семьи.
В отличии от меня.
Натянутая улыбка все еще красуется на моем лице.
Выглядит крипово. Но, не снимая ее, хватаю портфель и быстро спускаюсь вниз.
– Flytta det, vi kommer sent 8 ! – кричу, увидев отца на первом этаже.
Тот, усмехнувшись, парирует:
– Jag har inte brattom, och du har alltid en buss 9 .
Не поняв половину, высовываю язык:
– Выпендрежник!
Он самодовольно смеется:
– Не на того нарвалась.
8
В переводе со шведского «Шевелись, опоздаем!».
9
В переводе со шведского «Я никуда не тороплюсь, а у тебя всегда есть автобус».
На самом деле, шведский не такой уж сложный язык. Особенно, если его каждый день в обязательном порядке преподают в школе, как у нас английский.
Я не так уж, чтобы сильно занимаюсь его изучением – больше прохлаждаюсь – но кое-чему научилась. Здесь в нем нет необходимости, как бы абсурдно это не звучало.
Он официальный язык страны, но каждый встречный поймет меня здесь и на английском. Шпарят, как на родном.
Так что из разряда «швырни щенка в озеро и научится сам плавать» – не вышло. Озеро оказалось мелковато и я без проблем достала до дня лапами, не уходя под воду.
Накидываю пальто и, застегнув его лишь на пару пуговиц – тут же подхватываю ключи со стола раньше папы и выскальзываю во двор. Однако, не успеваю и снять машину с сигнализации, как он уже ловко забирает у меня ключи и садится на водительское место.
Обреченно простонав и закатив глаза, тащусь на пассажирское.
С момента переезда из Штатов – папа полностью избавился от щетины. Но начал одеваться из разряда «сорок+» и сделал подобную прическу, потому нисколько не помолодел.
Добился того, чего и хотел.
Сильнее себя состарил.
Однако, это не мешает всем остальным одиноким (и не только) мамашам нашей школы на него заглядываться. Есть даже пара моих одноклассниц, что по нему сохнут.
Хотелось бы сказать, что папа здравомыслящий и выбирает одиноких женщин, строя с ними отношения.. но нет. Папа выбирает молодых.
Как и всегда.
Конечно, не моих одноклассниц. Это было бы слишком.
Выбирает выпускниц из других школ.
Я закрываю на это глаза. Мне плевать. По сравнению с тем, что произошло за последние три месяца – вкусы отца самое последнее, что меня стало бы волновать.