Замок Ругна

Пирс Энтони

— Думаю, что люблю. Он первый, кто не окаменел после разговора со мной.

Горгона указала на стоящую в углу прекрасную статую мужчины.

— Это?.. — в ужасе спросил Дор.

— Нет, я настоящая статуя, — ответил мрамор, — очень ценная скульптура.

— Хамфри строго-настрого запретил мне превращать, — объяснила горгона. — Даже по старой памяти нельзя. Я здесь для того, чтобы определять, кто глупец, кто трус. Трусам волшебник не отвечает.

— Значит, и мне не ответит, — грустно сказал Дор. — Я ведь ужасно испугался.

— Это не трусость. Тот, кто продолжает идти вперед и не отступает, — храбрец. Кому страх неведом, тот попросту

глупец; кто подчиняется чувству страха, тот, безусловно, трус. Страх ты знаешь, но не позволяешь ему командовать собой. И ты тоже, голем. Ты никогда не бросаешь друга и рискуешь ради него своей драгоценной жизнью. Думаю, волшебник примет вас.

— Не такой уж я храбрец, — возразил Дор, немного подумав. — Только и сумел, что закрыть лицо.

— Конечно, ты мог бы начать вслепую размахивать шпагой или использовать зеркало. Есть у нас несколько зеркал для особо сообразительных. Но ты мальчик, а не взрослый мужчина. С каждого здесь свой спрос.

Дор согласился, хотя сомнение не покинуло его.

— Видел бы ты меня, когда я пришла в замок, — дружелюбно сказала горгона. — Прямо дрожала от страха. И лицо вот так же прятала.

— Ну да, ты же не в скульпторы пришла наниматься, — съехидничал Гранди.

— Не в скульпторы, — согласилась горгона.

— Ты познакомилась со стариканом двенадцать лет назад. Я помню ваше знакомство. С чего это ты только сейчас надумала явиться с вопросом?

— Я покинула остров в годину безволшебья. Миг — и волшебство выключилось, как свет, по всей ксанфской земле. Магические существа умирали или превращались в обыкновенские; древние чары испарялись. Почему это произошло, я не знаю...

— А я знаю, но не скажу, — заявил Гранди. — Это больше не повторится — об остальном умолчим.

— Все мои враги расколдовались. А среди них, как вам известно, были и настоящие буяны — тролли и прочие. Они начали страшно шуметь, стали за мной гоняться. Я даже испугалась за свою жизнь.

— И вполне обоснованно, — заметил Гранди. — Когда им не удалось поймать тебя, они вернулись в деревню Магической Пыли. Большинство из них оттуда родом. Там, я подозреваю, тролли до сих пор и пребывают. Ведь в деревне столько женщин, соскучившихся по мужской ласке.

— Но когда безволшебье закончилось и волшебство вернулось, исчезли чары, хранившие других от моего взгляда. Это было одноразовое заклинание. Одноразовые заклинания сильны, пока в них есть сила, а потом хоть выкраси и выброси. С большинством заклинаний, кстати, та же история. В общем, горгона опять обрела лицо. Не надо объяснять, что это значит?

«Горгона вновь начала творить статуи», — мысленно расшифровал Дор.

— Я поняла, что со мной случилось, — продолжала горгона. — Живя отшельницей на необитаемом острове, я на многое смотрела с детской наивностью, но жизнь постепенно учила меня. Я хотела исправиться. И тогда мне припомнились рассказы Хамфри об Обыкновении. Он говорил, что магия там не действует, — наверняка эта страна находится под властью могучей контрмагии. И я пошла в Обыкновению. Хамфри не ошибся — в Обыкновении я превратилась в обыкновенную девушку. Раньше мне казалось, я никогда не сумею покинуть Ксанф, но во времена безволшебья стала сомневаться. Чуть постаралась — и очутилась в Обыкновении. Жизнь там странная и забавная, но вовсе не такая плохая, как я ожидала. Местные жители приняли меня... и мужчины. Ведь в Ксанфе я ни с одним не целовалась.

Дор смущенно молчал. Он и сам еще ни с одной не целовался.

Мать целовала его, но это не считается. «Милли», — шепнул внутренний голос. Милли могла бы...

— ...но потом я стала тосковать по Ксанфу, — рассказывала тем временем горгона. — Волшебство, волшебные существа... Не поверите, но мне снились древопутаны. Нам, родившимся среди магии, не так-то просто с ней расстаться, ведь магия — это часть нашей сущности. Я должна была вернуться, но знала, что принесу Ксанфу много горя... много новых статуй. Хамфри — вот кто мог помочь! Я уже знала, что он и есть тот самый добрый волшебник, что попасть к нему нелегко, и волновалась — ну совсем как девчонка. Сердце подсказывало: если вообще полюблю кого-нибудь в Ксанфе настоящей женской любовью, то именно такого, как Хамфри. Я надеялась, что возлюбленный уничтожит мой зловещий талант. Надежда и привела меня в замок.

— Хамфри и тебе чинил препятствия?

— Конечно! И преужасные. Первое — непроглядно-непроницаемый туман. Он зорко охранял ров. Я нашла маленькую лодку, села в нее и поплыла. Но всякий раз туман вставал на моем пути непроницаемой стеной. Лодка сама поворачивала и плыла к берегу. Дело в том, что лодка эта оказалась волшебной: ею надо было управлять, а то она так и норовила прибиться к пристани. От этого сурового тумана волосы мои намокли и шипели что-то ужасное — сырость им не по душе.

Ну конечно, ведь волосы горгоны состояли из бесчисленных крохотных змеек. Теперь, привыкнув, Дор находил их даже симпатичными.

— И как же ты в конце концов перебралась?

— Меня осенила мысль. Направила лодку прямо на туманную стену — туман смягчился и... проглядел меня сквозь себя.

— Кажется, гном идет, — сообщил Гранди.

— Ой, надо бежать! — засуетилась горгона. — У меня ведь стирка. Хамфри постоянно нужны чистые носки. — И она выскочила из комнаты.

— У гномов большие грязные ноги, — заметил Гранди. — Этим они напоминают гоблинов.

В комнату вошел добрый волшебник Хамфри. Мизерного роста, корявенький, он и в самом деле походил на гнома. Ступни у него были большие и действительно грязные. Хамфри пришел босиком.

— В целом замке не нашлось пары чистых носков, — ворчал он. — Барышня, как там твоя стирка? Битый час ищу носки!

— Добрый волшебник... — начал Дор.

— Носки такие маленькие, их так просто постирать, — сердито бубнил волшебник. — Я подарил ей стиральное заклинание... Но где же барышня? Наверняка вообразила себе, что у доброго Хамфри каменное терпение!

— Добрый волшебник Хамфри, — снова произнес мальчик, — я пришел спросить...

— Дайте же мне носки! — крикнул Хамфри и опустился на ступеньку. — Я вам не босяк какой-нибудь, не мальчонка, я даже в детстве предпочитал ходить в обуви. Когда-то я здесь просыпал коробочку семян волшебной крапивы. Теперь пальцы так и жжет, так и жжет. Если мне сию минуту не принесут...

— Эй, старый гном! — во всю глотку завопил Гранди.

— Наше вам с кисточкой, Гранди, — сердито поздоровался Хамфри. — Чего тебе здесь надо? Я же объяснил, как ожить.

— Я ожил, гном, — не обиделся Гранди, — и говорю на твоем языке, поскольку к языкам у меня талант. Со мной пришел друг. Его зовут Дор. Он нуждается в помощи волшебника.

— Не нуждается он в помощи волшебника, потому что сам волшебник. Цель — вот что ему нужно. Пусть пойдет и отыщет микстуру, превращающую зомби в человека. Милли будет рада. Прошу прощения, я не одет для парада. Мои носки...