Замок Ругна
Шрифт:
Это навело Дора на новые мысли. Не только мать и отец, но и многие в замке сторонились его.
Дор умел разговаривать с мебелью, и на свет Божий выходили все секреты, хранимые этими обычно немыми свидетелями. Когда он оказывался рядом, у стен вырастали уши, в полах открывались глаза. Что же со всеми происходит? Почему они так стыдятся своих поступков? Только король Трент держался с ним совершенно свободно, но у короля не было времени на разговоры с каким-то мальчишкой. Гранди догнал приятеля.
— Неважный
— Эй, ты, пустая голова, иди ополоснись! — крикнул он. — Ты не громонос, а пустобрех!
Ответом стал ливень желтоватых градин. Дор согнулся, как зомби, и спрятал лицо в ладонях.
— Будь умнее, Дор! — призвал Гранди. — Это просто безмозглые тучи, но они способны отомстить.
Дор послушался, хотя и неохотно.
— Поищем где укрыться, — предложил он. — Но домой не пойдем — там зомби.
— И чем он так покорил Милли? — поинтересовался Гранди.
— Я тоже спрашивал.
Закапал дождь. Друзья поторопились укрыться под зонтичным деревом, чей обширный прозрачный купол как раз раскрылся. Зонтичное дерево любило сухую почву, поэтому всячески защищало свои владения. Когда дождь заканчивался, оно складывало купол и подставлялось под солнечные лучи. Существовало и другое дерево: парасолька. Это, наоборот, пряталось от солнца и любило дождь. Если парасольке и зонтику выпадало несчастье взрасти поблизости друг от друга, неприятностям не было конца.
Под зонтиком уже кто-то стоял — двое мальчишек постарше Дора, сыновья дворцовых стражников.
— Гляди! — крикнул один. — Не тот ли это болван, который умеет разговаривать со стульями?
— Поищи другое дерево, прохвост! — приказал второй мальчишка. У него были крутые плечи и выступающий подбородок.
— Эй ты, Лошадиная Челюсть! — прикрикнул на него Гранди. — Ты что, купил этот зонтик? Все имеют право под ним прятаться, когда гроза.
— Только не табуреточный болтун, фитюлька!
— Он волшебник! — возмутился Гранди. — Он умеет разговаривать с неодушевленными предметами. Это неповторимый дар! Ксанф не рождал еще такого волшебника!
— Угомонись, Гранди, — пробормотал Дор. Он боялся, что острый язычок голема доведет до беды.
— Ты смотри, вонючий малолетка задрал лапки! — загоготал Лошадиная Челюсть.
Вдруг раздался оглушительный звук, похожий на взрыв. Дор и Гранди так и подпрыгнули. Но сразу поняли: Лошадиная Челюсть развлекается.
Такой уж у него талант — делать бух. Негодные мальчишки схватились за животики.
Дор вышел из-под зонтика... и наступил на змейку. Он отдернул ногу, но змейка мгновенно испарилась. Так пошутил приятель Лошадиной Челюсти — он умел, к несчастью, приколдовывать небольших
Друзья отправились на поиски другого дерева. Их проводил взрыв смеха. Дор сдержал гнев. Такие шутки ему не нравились, но против старших мальчишек он был безоружен. Его отец Бинк, наделенный немалой физической силой, умел в случае чего дать отпор, но Дор пошел в мать — такой же худой и слабый. Как бы ему хотелось походить на отца!
Дождь хлестал вовсю. Мальчик и голем промокли до нитки.
— С какой стати это терпеть? — проворчал Гранди. — Ты ведь волшебник!
— Я просто умею разговаривать с предметами, — ответил Дор. — Мальчишки это не ценят.
— Оценили бы! — крикнул Гранди, хлюпая ножками по все увеличивающимся лужам. Дор рассеянно наклонился и поднял голема. — Мог бы расспросить их одежду, выведать все секреты, запугать.
— Нет!
— Ты ужасно честный, Дор, — с сожалением произнес Гранди. — Кто хочет властвовать, должен идти напролом. Если бы Бинк шел напролом, он бы сейчас правил Ксанфом.
— Он не хотел королевской власти!
— Здесь дело не в нехотении. Все решает талант. Только великий волшебник может стать королем Ксанфа.
— Трент и есть великий. И правит он замечательно. Отец говорит, что именно с приходом Трента Ксанф вступил в эпоху расцвета. Хаос, беспорядки, злое волшебство — вот что наполняло Ксанф раньше. Только поблизости от деревень было более-менее спокойно.
— Твой отец всех считает хорошими. Прекраснодушие, достойное порицания. Ты весь в него.
— Спасибо, Гранди.
— За что? Я ведь не похвалил.
— Ошибаешься.
— Иногда меня посещает зловещее чувство, что в тебе гораздо меньше наивности, чем кажется, — произнес Гранди чуть погодя. — Кто знает, может, червячки гнева, зависти и прочих обычных людских чувств гложут и тебя.
— Гложут. Сегодня, когда зомби пришел к Милли... — Мальчик замолчал.
— Так ты уже замечаешь Милли! — воскликнул голем. — Значит, растешь!
Дор резко повернулся к голему, а голем, сидевший как-никак на ладони у мальчика, невольно резко повернулся к нему, — Как это понимать? — спросил Дор.
— Мужчины смотрят на женщин иначе, чем мальчики. Ты еще не слыхал о таланте Милли?
— Нет. А в чем ее талант?
— Неотразимая женственность.
— А я думал, все женщины неотразимо женственны.
— Ты ошибаешься. Для большинства это только желанная цель. Милли просто волшебница по этой части. Рядом с ней мужчины так и вспыхивают.
— Мой отец не вспыхивает, — возразил Дор, не вполне понимая слова голема.
— Бинк держится от нее подальше. Случайно, думаешь, он так любит путешествия?