Замороженные приливы
Шрифт:
– У мира есть недостатки, маленькая волшебница. Даже за это короткое время мы видели столько примеров – мужчины и женщины, одержимые своими маленькими жизнями, их жадность, похоть, их тщеславие, слабость, усиливающую предыдущую…
– Смертные слабы, потому они смертны. Но они столь прочны и эластичны во времена кошмаров, что проверяют их веру, когда их родным угрожают. Нет понятия совершенства, Каян.
– Будет, если у меня получится. Я создам в этом мире совершенство!
– Ты не предназначен для его создания. Ты не предназначен для
Его выражение из жалобного стало отвратительным.
– Ты смеешь судить меня, ты, смертное дитя, едва вкусившее жизнь?!
Она редко была так уверена. Ещё реже она занимала позицию против кого-то.
Она изменилась.
– Всё кончилось, Каян. Я приняла решение. Я ухожу. Ты можешь не идти за мной, можешь оставаться тут столько, сколько хочешь.
Кивнув, она отвернулась и пошла прочь.
Но лишь спустя краткий миг почувствовала жар за спиной.
– Если ты думаешь, что я позволю тебе так просто уйти, - сказал он, - ты глупее, чем я думал. Ты ещё не понимаешь, кто я, да?
Она медленно повернулась, чтобы посмотреть на него.
Пламя скользнуло по коже, сжигая его одежду, пока он не вспыхнул с головы до пят. Его глаза горели синим в море янтарного пламени.
– Да, я знаю, кто ты, - в горле пересохло. – Ты бог огня.
– Да. Но ты понятия не имеешь, что это значит. Позволь же мне научить тебя!
Прищурив глаза и сфокусировавшись на ней, он начал увеличиваться в размерах. В два, в три, в четыре раза – рос и рос.
Он возвысился над нею, монстр, сотканный из пламени.
Монстр, который сотворил себя.
Родич Огня в истинной форме.
Она задрожала, но боролась и стояла, чтобы не прятаться от существа, что его умудрилась разгневать.
Она была близка к тому, чтобы уничтожить мир. А теперь ей нужно оказаться так далеко от него, чтобы она могла его спасти.
Он опустил к ней своё пылающее лицо, подходя достаточно близко, чтобы опалить её волосы.
– Я вечер. Я огонь. И ты сделаешь то, что я скажу, или будешь сожжена.
– Это ты на самом деле? – задохнувшись, спросила она. – Ты мне лгал? Использовал меня? Я думала, мы были семьёй.
Он взревел, и пламя поднялось вокруг Люции. Её плащ загорелся, и она сбросила его.
– Ты не убьёшь меня! – закричала она ему. – Если убьёшь, твоя мечта разрушения и воссоздания закончится!
– Я могу принести вред и без тебя!
– Не столько, сколько хочешь.
– Ты думаешь, что особенная? Что единственная с даром? Я буду ждать, пока не родится новая волшебница, и она мне поможет! Ты напомнила мне, что у меня есть время, чтобы ждать! Ты хрупка, хрупче Эвы!
Гигантский взрыв огня ударил её. Она зажмурилась и подняла руки, словно эта жалкая попытка могла оградить её от ярости элементаля. Она закричала, ожидая, что всё её тело пронзит жгучая боль, а плоть отойдёт от кости.
Но ничего не почувствовала.
Она открыла глаза.
Вихрь огня кружился вокруг неё, но
Она увидела, как Родич Огня стоял за стеной пламени.
– Что ты сделала? – спросил он.
Кольцо – ключ ко всему. У него больше тайн и власти, чем она могла представить. Это то, что позволяло Эве быть в безопасности рядом с Родичами в их кристаллической форме, когда Валория и Клейона так пострадали. Люции кольцо принесло баланс в вечном конфликте, выход из ловушки колдунье в теле смертной.
И сегодня кольцо защитило её – и жизнь, что росла в ней, - от гнева бессмертного бога.
Огненная буря уменьшилась, свечение вокруг неё стало ярче, расширяясь, пока не коснулось Каяна.
Он превращался в светящуюся фиолетовую нить, что двигалась над ним, как цепь, сдерживая пламя и ярость. Она обернулась вокруг неё, пока Люция не смогла уже увидеть никакого пламени.
Каян уменьшался, становился всё меньше, пока не стал обычного роста. Но свет становился ярче.
Ещё ярче, пока не закричал Каян, и свет не разорвался на миллион фиолетовых осколков.
И тогда мир вокруг Люции обратился настоящим, бесконечным мраком.
***
Она проснулась от запаха тёплой, зелёной травы и цветов яблони. Она медленно открыла глаза, поняв, что лежала на лугу – том, где встречала во сне Алексиуса и Тимофея.
– Я сплю? – прошептала она.
Никто не ответил, и златовласый красавец не появился перед нею. Ястреб не взмыл над яблоней. В предыдущих снах здесь всё казалось драгоценным. Трава изумрудной, а яблоки красными, как рубин.
Но теперь на лугу была лишь мягкая зелёная трава, и хотя деревья были высоки и красивы, они не отличались от оранийских.
На лугу был огромный камень – колесо из сна. И на расстоянии, за зелёными холмами и долинами, возвышался хрустальный город, сверкая под солнцем, как бриллиант.
Она была в Убежище. Нынешнем Убежище.
Как это возможно? Алексиус говорил, что смертные не могли сюда попасть. Или лгал? Или что-то случилось с Люцией, и она стала исключением из правила?
Люция оказалась в кругу, словно ответ мог появиться из неоткуда из-за волшебства.
И она поняла.
Её ещё не родившийся ребёнок. Ребёнок, наполовину смертный, наполовину Хранитель. И она, волшебница с силой, победившей бога Огня. Сочетание этих событий позволили ей попасть сюда.
Она не знала, куда ушёл Каян и вернётся ли он. Но если да, то он вновь будет заключён в тюрьму. И его браться и сёстры, им нельзя быть свободными от кристаллических шаров. Каян был самым опасным существом на свете. Она могла только представить, насколько хуже станет, если он воссоединится со своей семьёй.
Предвидел ли Тимофей? Она спросит его. Как только найдёт.
Она должна понять, что шла по неверному пути.
Люция глубоко вздохнула, собрала оставшееся мужество в кулак и направилась к кристальному городу.