Заморский рубеж
Шрифт:
Дон Эстебан мысленно согласился со своими подчиненными, но все же еще раз постучал в дверь и громко позвал сэра Джеймса, попросил его если не выйти к своему другу, то хотя бы отозваться. Но за дверью царила мертвая тишина.
Дон Эстебан подождал минуту-другую и приказал часовым ломать дверь. Те привычно и сноровисто выбили ее прикладами аркебуз. Дон Эстебан вошел в каюту и сразу же увидел сэра Джеймса, лежащего на полу в луже крови, с колотой раной в горле, и разбитые стекла в иллюминаторе. Равнодушно перешагнув через труп, дон Эстебан подошел к иллюминатору, высунулся наружу и обнаружил зацепившийся за срез остаток женского платья. Картина была предельно ясна: сэр Джеймс попытался овладеть девицей, но успел лишь расстегнуть камзол. Та воспротивилась
Дон Эстебан не собирался сильно горевать из-за смерти сэра Джеймса, а гибель в океане неизвестной женщины его тем более не опечалила: меньше драк будет среди матросов, которых она, конечно же, не смогла бы всех обслужить, умерев гораздо раньше от совершаемого над ней насилия.
Но дон Эстебан не успел закончить свои размышления по поводу произошедшего, поскольку в каюту ворвался вахтенный офицер и срывающимся голосом доложил, что на захваченном корабле, как оказалось, нет запасов пресной воды. Дон Эстебан был очень опытным, можно даже сказать — талантливым командиром. Мгновенно оценив сложность ситуации, он не стал ругаться, не дал волю эмоциям. Храня сосредоточенное молчание, с суровым выражением лица, он стремительно взбежал на мостик, где уже собрались старшие офицеры. Ответив на почтительное приветствие офицеров, дон Эстебан сразу перешел к делу:
— Корабельная цистерна пуста, у нас нет запасов пресной воды, и мы не можем идти, как собирались, через океан прямиком в Испанию. Если проклятый адмирал Дрейк выиграл сражение у нашей эскадры, то он уже ищет свой флагманский фрегат и бригантину, якобы набитую золотом. Но, учитывая время, затраченное на сражение, неизбежные повреждения кораблей, расстояние до противника и быстроходность ставшего теперь нашим фрегата, у нас есть фора минимум в сутки-двое. Поэтому можно спокойно изменить курс, подойти к острову, возле которого мы сожгли английское купеческое судно и подбросили этим безбожникам наживку, и пополнить запасы пресной воды. Заодно дадим день отдыха команде. Нам предстоит тяжелый переход, так что пускай матросы слегка расслабятся перед длительным океанским плаванием. Нам же потом будет с ними меньше проблем. Возражения, предложения есть? Отлично. Вахтенный офицер! Командуйте поворот. Курс — норд-норд-ост!
На самом днище корабля, среди огромных камней балласта по-прежнему царила непроглядная темень. Но затаившиеся там морские пехотинцы и Джоана почувствовали, что корабль внезапно накренился на левый борт и принялся совершать поворот.
— Ты молодец, Майк! Они меняют курс! — почти хором воскликнули Паркс и Мэрдок.
— Это вы молодцы, друзья! Справились с нелегкой задачей по опустошению цистерны успешно и своевременно.
— Ну что ж, — задумчиво произнес сержант Паркс, — будем готовиться к схватке. Самое интересное, сколько человек оставят они на корабле? Хотя, конечно, морская пехота врагов не считает, а бьет. Но все равно нам нужно наметить план действий, предусмотреть различные варианты. Капрал Майк Русс, стратегия — это по твоей части, у тебя это здорово получается. Ждем твоих указаний.
— Хорошо, Джон. Давайте прикинем возможную дислокацию противника и соответственно определим диспозицию. Вариант первый…
Фрегат «Принцесса», еще сутки тому назад бывший гордостью английского Королевского военно-морского флота, под испанским флагом летел по волнам к недалекому острову. Испанская команда, гордая своей победой над опаснейшим противником, веселилась и радовалась предстоящей высадке и отдыху на берегу, не зная, что у них под ногами горстка оставшихся в живых и не сдавшихся английских матросов, среди которых был и дружинник из неизвестной никому из находящихся на борту России, всерьез обсуждают, как отбить у них свой флагманский корабль.
«Принцесса» явственно замедлила ход, и вскоре раздался грохот якорной цепи. Затем заскрипели тали на шлюпбалках, и раздались веселые голоса испанских моряков, спускавшихся вдоль бортов в шлюпках, чтобы отбыть на берег, почувствовать под ногами твердую землю, искупаться в прозрачных теплых водах лагуны или в прохладных ручьях, попробовать тропических фруктов, а если удастся — подстрелить какую-нибудь дичь.
— Все, парни, пора! — скомандовал сержант Паркс. — Как и договаривались, выходим вначале на пушечную палубу, там порты наверняка закрыты, полумрак, но все равно, делаем остановку, чтобы глаза постепенно привыкали к свету. Мы с Томом — впереди, Майк с леди — сзади.
Они принялись подниматься из своего убежища наверх. В просторных трюмах было пусто и безлюдно. Вначале даже скудный свет, пробивающийся откуда-то сверху, из открытых люков, показался им нестерпимо ярким. И тут Паркс и Мэрдок разглядели наконец наряд леди Джоаны. Паркс, старый сержант, много повидавший на своем веку, лишь хмыкнул еле слышно и деликатно отвернулся от столь экстравагантного зрелища. Том, более молодой и впечатлительный, раскрыл рот, выпучил глаза и уставился на леди, не в силах отвести взгляда.
— Том, — довольно резко одернул его сержант Паркс, — захлопни челюсть обеими руками и перестань пялиться. Во-первых, перед тобой леди, во-вторых, она — наш боевой товарищ и идет с нами на смерть.
— Простите, леди Джоана, просто глаза мои не выдержали яркого света, — пробормотал смущенный Том.
— Это вы извините меня, джентльмены, что я перед выходом в свет не успела облачиться в парадное платье со шлейфом, — с иронией произнесла Джоана.
— Все, сконцентрировались, работаем! — скомандовал Паркс. — Майк, вперед, на разведку!
Михась бесшумной тенью преодолел два трапа и осторожно выглянул на верхнюю палубу в приоткрытый люк. Он сразу же увидел вахтенных. Их было ровно двенадцать, они вольготно разлеглись на шкафуте и, уныло поглядывая в сторону берега, посещения которого были лишены, по очереди прикладывались к довольно большому кувшину. В кувшине содержалась явно не пресная вода. Возле грот-мачты в козлах стояли их аркебузы, каковых Михась насчитал двенадцать, возле козел в специальной жестянке тлел трут, предназначенный для запала фитилей. Все сходилось. Михась осторожно оглядел шканцы и ют, но не обнаружил присутствия вахтенного офицера. Это его поначалу обеспокоило, но, поразмыслив, он решил, что вахту намеренно оставили под командой какого-нибудь младшего боцмана. Наверняка и кувшин с вином достался им совершенно легально, хотя пьянствовать во время вахты, конечно же, категорически запрещено. Однако в данной ситуации было специально сделано послабление, и офицер отсутствовал как раз потому, чтобы не смущать и без того наказанных неувольнением на берег матросов своим присутствием и самому не раздражаться при виде подчиненных, распивающих на вахте вино вопреки уставу. То есть, как заключил Михась, на корабле нет ни одного офицера, и, кроме вахтенных, на марсе находится какой-нибудь одинокий наблюдатель. Логика его рассуждений была, как всегда, безупречной, но в данном случае заключала в себе роковую ошибку, о чем Михась, естественно, в тот момент не догадывался.
Завершив разведку, Михась спустился на пушечную палубу к ожидавшим его товарищам.
— Их двенадцать, все на шкафуте, ружья — в козлах, вахтенного офицера нет.
— Прекрасно, — прорычал сержант Паркс, и его лицо исказила улыбка, больше похожая на оскал. — Атакуем! Леди, держитесь сзади, подальше от свалки.
— Извини, Джон, — твердо остановил сержанта Михась. — Есть немного иное предложение. Все-таки двенадцать — это многовато для троих. Ты же сам сказал, что леди — наш боевой товарищ. Так вот, глядя на нашего друга Тома, предлагаю поступить следующим образом…