Замужем с утра

Клейпас Лиза

– Ничего удивительного, – отозвался Лео, направляясь к буфету, где стояли блюда с закусками. – Поместье и титул швырнули мне в руки, как бросают оберточную бумагу из-под рыбы. Заодно с проклятием Рамзи.

– Нет никакого проклятия Рамзи, – возразила Амелия.

– Вот как? – мрачно скривил губы Лео. – Тогда почему последние полдюжины наследников титула умерли один за другим?

– Чистое совпадение, – отрезала Амелия. – Просто та родовая ветвь оказалась слабой и выродилась. Такое нередко случается с аристократами, которые женятся друг на дружке.

– Ну, нам это, похоже, не грозит. – Лео перевел взгляд

на Меррипена. – Расскажите об этих юридических тонкостях. Только покороче. Я не люблю думать по утрам. Это слишком утомляет.

Меррипен поморщился. Вид у него был не слишком счастливый.

– Эта усадьба, – начал он, – и участок земли, на котором она стоит, всего примерно четырнадцать акров, не входят в первоначальные владения Рамзи. Их добавили позднее. Выражаясь юридическим языком, эта собственность – копигольд, недвижимое имущество, обладающее особым статусом. В отличие от остальных владений копигольд может быть заложен, куплен или продан по воле обладателя.

– Прекрасно, – отозвался Лео. – А поскольку я и есть владелец, а я не собираюсь ничего закладывать или продавать, вопрос можно считать закрытым, не так ли?

– Нет.

– Нет? – Лео недоуменно нахмурился. – Согласно уложению о заповедном имуществе, за лордом навсегда закреплено право на землю и дом. Майорат неотчуждаем и неделим. Ничто не в силах этого изменить.

– Верно, – подтвердил Меррипен. – Вам принадлежит древний замок, тот, что расположен в северо-западной части владений, на пересечении двух рек.

Лео опустил наполовину заполненную тарелку, непонимающе глядя на зятя.

– Но там же груда булыжников, поросшая кустарником. Боже милостивый, эту развалину построили во времена Эдуарда Исповедника [2] .

– Да, – будничным тоном произнес Меррипен. – Это и есть ваш настоящий дом.

– Но мне не нужны чертовы руины! – все больше распаляясь, вскричал Лео. – Я хочу эту усадьбу. Не понимаю, в чем проблема?

– Можно, я ему объясню? – взволнованно вмешалась Беатрикс. – Я прочитала все, что сказано в законе, и знаю подробности лучше других. – Она решительно вскинула голову, на плечах у нее, словно боа, свернулся хорек Доджер. – Понимаешь, Лео, старый замок превратился в руины несколько веков назад. Тогдашний лорд Рамзи приобрел этот участок земли в четырнадцать акров и построил на нем новый дом. С тех пор Рамзи-Хаус переходил от одного виконта к другому как обособленная часть владений. Однако последний лорд Рамзи, твой предшественник, нашел способ оставить все отчуждаемое имущество, включая и копигольд, своей вдове и дочери. Это называется вознаграждением за превращение копигольда во фригольд. Так что Рамзи-Хаус вместе с четырнадцатью акрами земли принадлежит графине Рамзи и ее дочери Ванессе Дарвин пожизненно.

2

Эдуард Исповедник (ок. 1003–1066) – король Англии с 1042 г., основатель Вестминстерского аббатства, канонизирован в 1161 г.

Лео недоверчиво покачал головой:

– Почему же мы раньше ничего об этом не знали?

– Похоже, прежде вдова не интересовалась домом, ведь он сильно обветшал и превратился в настоящую развалину, – угрюмо ответила Амелия. – Но теперь,

когда мы полностью его восстановили и так красиво отделали, она уведомила нашего поверенного, что собирается вступить в права владения и въехать сюда.

Лео охватила ярость.

– Да будь я проклят, если позволю кому-то отнять у Хатауэев Рамзи-Хаус. Коли потребуется, я дойду до суда лорд-канцлера в Вестминстере.

Меррипен устало потер пальцами виски.

– Суд лорд-канцлера не станет рассматривать это дело.

– Откуда вы знаете?

– Наш поверенный советовался в своей конторе со специалистом по копигольду. К несчастью, Рамзи-Хаус не является неотчуждаемым имуществом и не подлежит майоратному наследованию, к вам переходит лишь древний замок.

– А нельзя ли выкупить копигольд у вдовы?

– Она уже заявила, что не уступит дом ни за какие деньги.

– Женщины часто меняют свои решения, – не согласился Лео. – Мы сделаем ей выгодное предложение.

– Хорошо. Но если она откажется вести переговоры, у нас остается только один способ сохранить за собой Рамзи-Хаус.

– Мне не терпится о нем услышать, – пробурчал Лео.

– Покойный лорд Рамзи оговорил условие, при котором вы сможете оставить себе поместье и усадьбу. Для этого в течение пяти лет после получения титула вы должны жениться и произвести на свет законного наследника мужского пола.

– Почему в течение пяти лет?

– Потому что за последние три десятилетия ни одному Рамзи не удалось протянуть дольше, получив титул. И ни один из них не оставил после себя законного сына.

– А хорошая новость, Лео, заключается в том, – бодрым тоном провозгласила Беатрикс, – что ты стал лордом Рамзи четыре года назад. Тебе осталось продержаться всего год, чтобы разрушить фамильное проклятие.

– А еще, – строго добавила Амелия, – тебе придется жениться и как можно скорее обзавестись сыном.

В наступившей выжидательной тишине Лео недоуменно обвел глазами сидевших за столом родственников. Потом издал недоверчивый смешок.

– Вы все сошли с ума, если думаете, что заставите меня жениться без любви, только чтобы моя родня продолжала жить в Рамзи-Хаусе.

Выступив вперед, Уин с успокаивающей улыбкой передала брату листок бумаги:

– Конечно, никто не собирается заставлять тебя жениться без любви, дорогой. Но мы тут вместе составили список предполагаемых невест, все они прелестные девушки. Почему бы тебе не взглянуть? Может, кто-то тебя заинтересует?

Саркастически хмыкнув, Лео взял в руки листок.

– Мариетта Ньюбери?!

– Да, – кивнула Амелия. – А что с ней не так?

– У нее ужасные зубы.

– А как насчет Изабеллы Чаррингтон?

– У нее мать мегера.

– Леди Блоссом Тремейн?

– Кошмарное имя.

– Ради бога, Лео, бедняжка не виновата, что ее так назвали.

– А мне все равно. Я ни за что не женюсь на женщине по имени Блоссом. Каждую ночь меня будет преследовать чувство, что я зову корову. – Лео раздраженно закатил глаза к потолку. – Я мог бы с тем же успехом взять в жены первую встречную девицу. Не попытать ли мне счастья с Маркс?

Повисла неловкая пауза.

Почувствовав, что взгляды всех Хатауэев обращены к ней, скромно сидевшая в углу комнаты Кэтрин медленно подняла голову. Глаза ее за стеклами очков стали огромными, лицо залилось краской.