Замужем за незнакомцем
Шрифт:
И тут она задумалась о том, как она себя ведет. Что с тобой такое, Эмма? Почему ты подозреваешь мужа в неведомых грехах? Он тебя любит. Ты сказала, что доверяешь ему. А сама слушаешь все, что говорят полицейские, превратилась в жену, которая позволяет себе шарить в вещах мужа. Все было так, как он сказал. Запер ящик перед переездом.
Она собралась закрыть ящик, но тут обратила внимание на кольцо для ключей. На нем был один ключ и пластиковая рамка, на которой
Взгляд Эммы упал на телефон, и она подумала о матери. Как было бы здорово словно по мановению волшебной палочки оказаться в Чикаго, где о ней бы снова заботились как о ребенке. Она бы даже Рори вытерпела.
И тут телефон зазвонил. Эмма сняла трубку.
— Родная моя, — сказала Кей Маклин, — я знаю, ты на меня сердишься, и я тебя нисколько не виню, но я просто не могла тебе не позвонить.
— Мамочка, а я как раз думала о тебе.
Кей радостно засмеялась:
— Ну, это нормальная телепатическая связь между матерью и дочерью.
— Точно, — улыбнулась Эмма.
— Как у тебя дела? — спросила Кей. — Как ты себя чувствуешь? Сиделка пришла? Я знаю, ты просила меня не вмешиваться в твои дела, но…
— Она была здесь, — осторожно сказала Эмма.
— Была? А сейчас она что, не здесь? Мы же наняли ее на неопределенный срок.
— Она рассердилась за то, что я ушла из дома, не предупредив ее.
— Эмма! Она же должна была за тобой ухаживать.
— Знаю, мама. И ценю твою заботу. Знаешь, мне очень бы хотелось поехать к тебе.
— Правда? Эмма, так давай, приезжай. Я буду безмерно счастлива. — И тут она осторожно спросила: — Дорогая, что случилось?
— Да ничего особенного. Просто нервы сдают.
— Тогда садись на поезд и приезжай. Ты выдержишь дорогу?
— Думаю, выдержу. — Эмма решилась. — Мама… я приеду ближайшим поездом.
— Отлично, родная. Мне очень хочется, чтобы ты была рядом.
— Спасибо, мама!
— Я люблю тебя, солнышко, — сказала Кей.
Эмма повесила трубку и посмотрела через окно на беспросветно серое небо. Надо поскорее отсюда выбраться. Взять с собой только самое необходимое. Тяжелого она ничего поднять не могла.
Эмма достала из шкафа легкую дорожную сумку, сунула в нее ночную рубашку, хлопковую майку, легкие брюки. А потом доковыляла до ванной — взяла зубную щетку, бинты и лекарства.
Эмма вернулась
— Это что такое? — спросил он.
Эмма не ответила. Просто молча сунула туалетные принадлежности в сумку.
— Эмма!
— Ты мне солгал.
— Ну вот, снова здорово. Как мне тебя убедить? Не был я в домике.
— Я не про домик, — сказала она. — Ты солгал про ящик письменного стола. Сказал, что запер его, когда мы переезжали.
— Так оно и было.
— Нет! — Она подошла к ящику, вынула ключ. — Это видишь? Ты сфотографировал меня в тот день, когда мы переехали.
— И что из этого? — воскликнул он.
— А то, что если ящик был заперт до того, как мы переехали, то как на ключе оказалась рамка с моей фотографией?
Дэвид уставился на нее.
— Ушам своим не верю. Может, ты мне еще права зачитаешь? Работаешь на полицию?
Эмма покраснела.
— Ты второй раз за день сравниваешь меня с полицейскими, — сказала она, застегивая молнию на сумке.
— Извини, но я чувствую себя как в осаде. Это же просто ящик письменного стола. Ты уезжаешь из-за ящика? Мое преступление состоит в том, что я его запер?
Она шагнула к двери, но он преградил ей дорогу.
— Подожди, — сказал он, — выслушай меня.
Она остановилась, но стояла молча, не глядя на него.
— Ну ладно. — Он присел на краешек кровати. — Есть кое-что, о чем я, наверное, должен был тебе рассказать. Мне стыдно об этом говорить.
Эмму била дрожь.
— О чем речь?
— Эмма, когда мы познакомились, я встречался с другой женщиной. — Он тяжело вздохнул. — Ее зовут Конни. Она стюардесса. Она считала, что у нас с ней все серьезно. Наверное, я сам был в этом виноват. Но когда я увидел тебя, я понял, что ты — женщина моей жизни, и бросил Конни. Я постарался ее не ранить, но она некоторое время меня преследовала. Писала мне какие-то бессмысленные, можно сказать, безумные письма. Очень страстные.
Эмма не сводила с него глаз.
— Так в ящике были письма этой женщины?
Дэвид кивнул.
— Сам не знаю, почему я их сохранил. Когда ты заговорила о ящике, я понял, как глупо поступил. Понимаешь, если бы их нашли полицейские, они бы сделали неверные выводы…
— И ты от них избавился.
— Вчера вечером. Никакой женщине не понравятся рассказы про бывшую подружку мужа. Тем более, если на ее след выведет полиция. Ее письма были действительно безумными. Разбитое сердце, оскорбленная гордость… Я решил, что незачем ее в это втягивать.