Замыкание
Шрифт:
Он ничего не ответил, настроение испортилось, придралась к какому-то пустяку, Григорий брезгливо скривил губы:
– Раскаркалась, как эти вороны.
– Сороки, - поправила она.
Вечером он не пришел ночевать, утром позвонила Марго и зло прошипела: "Григ будет со мной, запомни, он тебя бросил и теперь будет со мной".
Григорий съезжал постепенно, забирал несколько картин, надолго исчезал, появлялся, она скандалила. Наконец, съехал, но и у Марго не задержался, она проводила его на скорый поезд в Москву
Через завуча Марго было предложено уволиться. И тут произошло самое интересное, Марго накатала статью о моральном облике директора школы и понесла в городскую газету. Минуя редакторский отдел, попала в кабинет к главному редактору. Шла себе, заглядывала в кабинеты, нигде не задерживалась, и безошибочно попала куда надо. Уволилась сразу же после того, как статья появилась в газете, и вскоре вышла замуж за главного редактора. Он оказался вдовцом
Софья, собираясь на свадьбу, беспокоилась, что "молодые" будут венчаться, а она не знает, как себя вести в храме. Переживала напрасно, могла догадаться: не для Марго быть на вторых ролях даже в браке, вразрез религиозным заветам, да и вообще, такие понятия, как грех и запреты, не для нее.
Муж в возрасте за шестьдесят, широкоплечий, с тугим животиком, невысокий, по словам самой Марго - шкаф на коротких ножках, - излучал оптимизм.
– Сеня, - назвал он себя домашним именем.
После первой рюмки голосом привыкшего выступать с трибуны, стал вещать:
– Неважна вера, убеждения, в конце концов, мораль, она производна от способа зарабатывать деньги. Способы заработка и распределения определяют всю нашу духовность. Человеку требуется еда, крыша над головой, любовь, - он взглянул на жену.
За столом говорил только он, Николай подавал короткие реплики. Марго снисходительно улыбалась: пусть Сеня потешится.
Он много и с аппетитом ел, эдакий толстяк - гедонист, довольный жизнью.
– Да, конечно, лучше быть сытым, чем голодным, - поддакнул Николай, видимо, почувствовал, что спорить бесполезно с убежденным в своей правоте Сеней.
– А как быть с учителями?
– спросила Софья.
– Ведь мы как бы не зарабатываем, мы учим.
– Должна быть конкуренция: плохой учитель должен уйти из школы, может, он хороший торговец. Простор..., твори...
– Такой простор для творчества, не поймешь, от чего плачешь: от радости или от отчаяния, - с грустью сказала Софья.
– Твой взгляд - да будет тверд и ясен. Сотри случайные черты - и ты увидишь: мир прекрасен, - наизусть прочитал Сеня строки Блока.
Потом он заговорил о том, что это был первый и единственный опыт в городе, когда школа получила финансовую самостоятельность. Увы, не получилось.
* * *
Нинель Александровна неожиданно исчезла, завуч водила по школе нового директора, пухленькую искусственную блондинку в туфлях на невысоких каблуках, стук не такой резкий, как у предшественницы. Медленной походкой на слоновьих ногах носила она свои пышные формы. Поговаривали, любовница депутата от компартии. После очередных выборов в городскую думу ее сменила женщина
Ласточка перестройки
Редкий случай, Софья забыла во время урока русского отключить звук телефона, и позвонила Марго. Класс только погрузился в тему слитного и раздельного написания отрицательных частиц.
На перемене перезвонила:
– Я недоумеваю, что это: недотепистость или негодяйство? Ведь у меня урок.
– Ясно, отрицательные частицы, считай, необузданный темперамент фонтанирует. Фейерверком рассыпается.
– Скорее, фекалиями.
– Да, ладно тебе. Ты обещала написать о том семинаре.
– Скажи еще - эпохальном. Я даже толком не помню, когда это было. Почти четверть века прошло.
– Ну, не четверть, около того, тем более, пока мы живы, надо писать. Жду от тебя полноценную статью о Грише, - "ша" такое мягкое, такое нежное, с придыханием, как объяснение в любви.
– Героев надо помнить, ведь он был из редких провидцев.
Прозвенел звонок, ученики потянулись в класс. Урок начался с ее вопроса:
– Скажите, кто такие провидцы?
– У нас не урок литературы, - напомнил ей Денис, отличник по русскому языку. - Хотя могу сказать: это те, кто видят будущее, их называют святыми.
Вечером, когда Яков только что поднялся из-за стола после ужина и собирал грязную посуду, мыть ее - привилегия мужчины, она не спорила, - зазвонил мобильник, на экране высветился номер Марго. По тревожно-внимательным глазам мужа поняла, что лицо изменилось, почувствовала прилив жара к щекам, отвечать не стала.
Перезвонила, дождавшись, когда он ушел в свою комнату и погрузился в чтение.
– Поговорим о святом Григории?
– Но ведь есть такие люди, старцы, например, сидят в пещерах, их пустынниками называют, ни с кем не общаются, а знают, что нас ждет. Ванга была такая.
– Пустынники сидят в пустынях. Ты хоть представляешь этих старцев? Или с провалами вместо глаз Вангу? Где тут Гриша?- Софья постаралась повторить интимное "Ша".
– Давай без этого, я ведь прошу тебя только вспомнить, о чем он тогда говорил.
Что тут вспоминать, лишь набор ярких картинок: профессор в демократичных джинсах и свитере на сцене кинотеатра мелом чертит прямоугольники на плохо промытой, с серыми полосами доске, - прочесть невозможно. Мел крошится и попадает на его джинсы, но он даже не пытается стряхивать. Держится уверенно, говорит резко, командирским тоном.
– Ну что, совки - бандерлоги, слезете с дерева? Или как?
Кто-то не выдерживает:
– А вы сами, кто вы такой? Инопланетянин?
– Тоже совок, - улыбается, счастливый, наконец, дождался нужного вопроса.
– Как раньше было? Шаг вправо, шаг влево - расстрел на месте. А тут проснулись, все разрешено! Свобода! Идите, но прежде подумайте: куда и зачем.
– В другую страну, конечно, пока разрешено, бежать и поскорее, - прокричала женщина истеричным голосом.
– Вас там не ждут.