Замыкание
Шрифт:
– Садись, что стоишь столбом, - грубо приказала она.
Софья села, и мужчина пропал.
– Пытать не будешь? Суп из рыбьих голов и черствый коржик есть отказываюсь.
Из-за перегородки донеслось хмыканье, сочный баритон призвал официанта. Марго привстала, вытянув шею.
– Уходит, - прокомментировала она.
– Увы, флирт отменяется, твой старый муж может спать спокойно.
Заказ ждали недолго, официант принес на подносе в общепитовских тарелках пиццу с сырной пересушенной коркой, и
Марго придвинула тарелку и стала энергично нарезать крупными кусками пиццу. Но ела неохотно, с опаской, будто боялась отравы.
В легком подпитии, ожидая кофе, эклеры уже принесли, Софье интерьер уже не казался неуютным:
– Как в номерах, - засмеялась она, оглядываясь, - Сунешь официанту доллар и занимайся, чем хочешь.
– Опытная, - Марго иронически прищурилась.
Неправда, но приятно ощущать себя просто женщиной. Полноте ощущения мешал не разгаданный пока подтекст встречи, голубой с хрустальными переливами взгляд подруги щурился в ожидании. Ждать пришлось недолго.
– Ты не в курсе, Григ женился?
– Марго уставилась на нее как следователь НКВД.
Глаза в глаза, сцепились, кто первый не выдержит. Софья часто-часто заморгала, но отвечать не спешила: пусть понервничает. Можно напустить тумана, смутиться, покраснеть, - сумеет, эмоции под контролем. Научилась легким взмахом руки, слегка подняв бровь, заставить, чтобы ее слушали на уроке. Как крайняя мера, отвернуться к окну, сложив на груди руки в позе Наполеона, добиться такой тишины, что сама пугалась, не сбежал ли весь класс, - резко оборачивалась и натыкалась на виноватые лица учеников.
А лучше возмутиться: в чем меня подозреваешь? По себе судишь? Или посоветовать лечить у психиатра синдром любовной зависимости.
– Ты не знаешь, как страшно одной просыпаться по ночам, ты не знаешь, что такое одиночество, я никому не желаю испытать подобное, - продолжала Марго, лицо ее побледнело, вид несчастный, она ждала, и Софья не смогла ни врать, ни советы давать.
– Нет, с ним я не встречаюсь и мужу ни с кем не изменяю, - почувствовала усталость, будто провела подряд шесть уроков грамматики.
И тут же пожалела, что не разыграла спектакль: лицо Марго округлилось, блеск и неприкрытое торжество в глазах.
– Нашла чем хвастать, - расхохоталась до слез, щеки разрумянились, ах, как весело!
– Радуешься?
– Твоей глупости, - смеялась она, тряся плечами и вытирая слезы, наконец, успокоилась, взгляд строгий, обвиняющий: - Кстати, я вдова, если ты забыла, и была бы сейчас замужем за Григом, но ты мне помешала.
– Посчитай, сколько лет с той охоты прошло.
Она хотела домой.
– Ты мне помешала, - шипела Марго, если бы могла, испепелила бы взглядом.
– Столько лет прошло, - повторила Софья и сделала вид, что интересуется лопоухими листьями.
Дурь, конечно, но испугалась: узкий проход заставлен
Марго почувствовала, что Софья может уйти, и сменила тон на печальный:
– Никогда не думала, что одиночество так ужасно. После похорон мужа хотела заняться собой, но тоска замучила, - голубые очи потускнели как щебень в придорожной пыли. Но лишь на мгновение, появилась ехидная улыбка, глаза заблестели, она людоедски облизала губы. - Я в курсе, Григ мне все рассказал.
– Что значит всё?
– выдавила Софья. Сколько можно, почему ее не берут замуж? Встать и уйти, бежать и никогда больше не встречаться.
– Как ты рабочим читала Ленина, кажется, называется "Диктатура пролетариата", они потом устроили забастовку, тебя могли посадить.
– Булыжник - орудие пролетариата. Тогда мы были молоды, зато теперь мы с тобой считались бы жертвами советского режима.
Софья повеселела: все да не все. Главного она не знала и есть надежда, что никогда не узнает.
– Для меня достаточно быть жертвой перестройки, если ты не забыла.
– Когда-нибудь оценят, - усмехнулась Софья.
– Нескоро. Нам с тобой не дожить. Я, вообще-то по делу тебя позвала. Пишу, знаешь ли, воспоминания. О начале перестройки, еще при Советах, пока не забылось. Ты ведь ходила на семинар к Григорию, напиши пару строк, что да как.
– Напишу, - согласилась Софья и подумала, если что, Яков поможет, вместе там были.
– Да, вот еще что, старушка Мара записывала на диктофон воспоминания, хотелось бы ознакомиться.
– Но там личного больше, тебе будет неинтересно.
Но Марго уже не слушала, позвала официанта, рассчиталась, и они холодно расстались.
Софья зашла в аптеку и купила компливит для стрессоустойчивости. Чуть больше месяца до экзаменов, а ее девятиклассники не могли отличить Тургенева от Достоевского, писали "шы - жы" и "чыжь" и требовали единого правила по грамматике: как слышится, так и пишется. Да и, вообще, зачем им правила, если есть программа редактор в компьютере.
Витамины не помогли, полночи промучилась, вспоминая прошлое, Яков смотрел фильм и потом лег в своем кабинете на диване, чтобы ей не мешать. А она все решала, какой же это был год, пока не сообразила связать с рождением сына. Мише на будущий год исполнится тридцать лет.
Социологический опрос
Григорий приехал из Москвы и в тот же день пришел в гости с огромным букетом красных роз и бутылкой шампанского. Машутке уже был годик, он посмотрел на нее и сказал, что девочка похожа на Николая.